– Ох, мисс Катрина, остра вы на язычок не по годам, – недовольно кинула женщина в ответ. – Учились бы лучше так же хорошо, как вмешиваетесь в то, что вас не касается.
– Вмешивались бы взрослые, мне бы не пришлось, – Катрина спрыгнула с окна и гордо вскинув голову подошла ко мне, протянув руку. – Катрина Эндэльборн. А тебя как зовут?
– Селена, – я осторожно пожала руку девочки, прижав к себе покрепче мишку.
– Ну, добро пожаловать, Селена, в наш маленький лживый мирок, – усмехнулась девочка, потрепав моего мишку за лапку.
– Катрина, – прикрикнула на нее мадам Розалин, услышав такую реплику. – Думайте, что говорите!
– Вот я и говорю то, что думаю, – девочка подмигнула мне и развернувшись вышла из комнаты.
– А ты переоденься в чистое платье, – кивнула мадам Розалин на лежащую на кровати одежду, – скоро ужинать будем, – с этими словами она вышла вслед за Катриной, оставив меня среди других воспитанниц, которые тотчас же обступили вокруг, наперебой задавая вопросы.
– Сколько тебе лет? – спросила одна пухленькая девочка лет восьми, с смешными веснушками на носу, которые четко выделялись на ее белоснежной коже.
– Уже шесть, – ответила я.
– А откуда ты? – просила другая девочка, с черными, как смоль, волосами, которые были туго заплетены в толстенную косу, переброшенную через плечо.
– Отсюда, из столицы, – ответила я, пожав плечами.
– А почему ты здесь оказалась? – спросила та девочка, с которой я уже успела перекинуться парой фраз.
– Не знаю. Но мама сказала, что это ненадолго. Она решит свои важные вопросы и сразу же заберет меня, – важно ответила я.
– Они все так говорят, – пробурчала сидевшая на стуле худенькая девочка с милыми косичками рыжего цвета.
– А я свою вообще никогда не видела. Умерла, когда я совсем маленькая была, – шмыгнув носом ответила моя соседка по кроватям. – Меня Кристина зовут, – она пожала лапу моего медведя и добавила, – глаз можно пришить ему. На кухне работает мадам Эмма, ее можно попросить. Она очень хорошая.
– Нет, – убрала я мишку за спину. – Он мне такой нравится.
Мой одноглазый медведь был для меня большим сокровищем, поскольку навсегда запомнила фразу моего отца, сказанную в тот момент, когда я, заливаясь слезами, искала по комнате маленькую пуговичку, бывшую некогда глазом у моей игрушки:
– О, да он ведь одноглазый Робин теперь! – на лице отца было написано восхищение.
– Кто такой одноглазый Робин? – спросила я тогда, недоверчиво посмотрев на медведя.
