Сто печалей | страница 23



766 г.

Жара

Ни гром, ни молния
Не помогли —
Дождя в конце концов
Как не бывало.
Под солнцем,
Пламенеющем в пыли,
Склоняя голову,
Сижу устало.
Хотел бы стать
Осенним тростником
Или в кристалл холодный
Превратиться.
А в детстве — помню —
Тучи шли с дождем,
Лишь стоило
Сплясать и помолиться.
766 г.

Моему слуге Адуаню, мальчику из племени ляо

От жары и от жажды
Потрескались губы,
На багровое солнце
Печально смотрю я.
Целый месяц, наверно,
В бамбуковых трубах
Испарялись
Источника тонкие струи.
Целый месяц, наверно,
Боролись крестьяне
За последние капли
Спасительной влаги.
Мой слуга,
Ничего не сказав мне заране,
Утром в горы ушел,
Полон юной отваги.
Поздней ночью,
Совсем задыхаясь от жажды,
Я внезапно услышал
Блаженные звуки:
То вода приближалась
И каплею каждой
Говорила о маленьком
Преданном друге.
Отыскал он источник,
Скитаясь в тумане,
Проложил к нему трубы
От нашего дома.
И я вспомнил
О верном слуге Тао Каня,[124]
Чья история
Вам, вероятно, знакома.
766 г.

Крепость Боди[125]

Каменная крепость
Высока:
Из ворот
Выходят облака.
Под угрюмой
Крепостью Боди
Хлещут, словно из ведра,
Дожди.
А внизу,
Стуча о берега,
Бурная
Проносится река,
И за чащей леса
Чуть видна
Бледная,
Неясная луна.
Кони тут
Работать не хотят[126]
Им домой
Вернуться бы назад.
Но из тысячи домов
У нас,
Может, сто
Еще стоят сейчас.
Бедных женщин
Не утешит труд —
Все равно
Налоги с них дерут.
И в любом
Из маленьких домов
Льются слезы
Безутешных вдов.
766 г.

Стихи о женщинах, собирающих хворост

Здесь, в Куйчжоу,[127]
Девушкам не сладко,
Волосы у них
Седеют рано.
Ни семьи, ни мужа,
Ни порядка,
В сорок лет —
Лишь горе, без обмана!
В дни войны
И грозного ненастья
Большинству мужчин
Не до женитьбы.
Девушки не думают
О счастье,
А о том,
Как сытыми прожить бы.
Да к тому ж —
Таков обычай местный —
Мужикам
Трудиться нет охоты, —
А на плечи женщин,
Как известно,
Все труды ложатся
И заботы.
Женщины
Уходят спозаранку
В лес иль в горы,
Повязав косынки,
Чтобы,
Хворосту собрав вязанку,
За гроши
Продать ее на рынке.
Две косы девических
Уныло
Падают
На сгорбленные плечи,
И цветы
Украсить их не в силах —
О красе
Здесь не идет и речи.
Вновь трудиться
Голод их торопит —
Круглый год
С нуждою нету сладу —
И уйти
Хоть в соляные копи,
Чтоб за жалкую
Работать плату.
Трудно жить
На каменистой почве,
Голодать
И мерзнуть постоянно,
Оттого-то
Выплаканы очи,
Со слезами
Смешаны румяна.
Но поверьте,
Что в уезде нашем
Не рождается дитя
Уродом:
Ведь была
Прелестней всех и краше
Чжао-цзюнь.[128]
Она отсюда родом.
766 г.

Полночь

На башне,[129]
В сотни сажен высотою,
Брожу я в полночь
У ажурных окон.