Уж оклеивал бы золотыми пластинами! Выйдет ненамного дороже. Но тогда всякому оборванцу будет очевидно богатство владельца, а не только художнику-профессионалу. Ну или полупрофессионалу, если меня можно считать таковым.
Радует только, что дела артефактории мистер Тайгер ведёт хорошо. Иначе как бы он позволил себе такой королевский декор. А значит и мне, как совладелице, стоит смиренно радоваться его успеху и надеяться, что и с моим участием в общем бизнесе мы будем процветать не меньше.
Богатый и пока единоличный владелец артефактории встретил нас на крыльце.
Он подождал, пока мистер Дудль откроет дверцу кареты и немного переменился в лице, когда последний не пошел сразу в его сторону, я протянул мне руку, помогая спуститься.
— Мистер Дудль, какая встреча! — произнес Тайгер приятным хриплым баритоном. Его голос чуть заметно вибрировал, будто большой кот мурлыкает, лежа на солнышке. — Не ожидал, что вы приедете с такой милой крошкой. Неужели у вас появился вкус и вы начали выбирать сотрудников не по мозгам, а по си… — он запнулся, окинув взглядом мою хрупкую фигурку с и правда выдающимися си…, но смягчил слова. Видимо, не лишен воспитания, — силуэту.
Дудль незаметно подмигнул мне и коварно улыбнулся.
— Джерими, ну что вы, есть в мире стабильность и постоянство. И мой принцип отбора в сыск — пример такой стабильности. Так что сотрудник она не мой, а скорее — ваш!
Мистер Дудль, явно довольный, отступил в сторону.
По этикету полагалось представить меня незнакомому мужчине.
Мне — сделать книксен, ему — поцеловать мою руку.
Но он не был мужчиной. Оборотни — ужасно бестактны и презирают наши правила приличия.
А я — уже ему представлена, много много лет назад, хоть он меня и не узнал, я не готова кланяться этому золотоволосому демону.
— Дудль, не ожидал от вас. — Тайгер медленно провел языком по верхней губе. — Какая милая конфетка, — глухо промурлыкал он, — иди же ко мне, мне не терпится развернуть фантики и попробовать тебя…
Он протянул руку, обтянутую богатой тканью с изящной золотой вышивкой. Я уняла дрожь, пробежавшую по телу, собрала себя по частям и сделала небольшой шаг вперед. Спина прямая, улыбка в меру открытая, но не пошло-фривольная — все как на уроках по этикету. По этому же этикету Дудль должен представить меня. Мы приехали вместе и я, как женщина, под его покровительством.
— Джиневра, — назвала я свое имя, нагло нарушая этикет. По лицу Джерими растеклась совсем неэтикетная сладкая улыбочка. Он все еще не узнавал в юной девушке, которой я стала, маленькую девочку, которая когда-то чудом ускользнула из его лап. — Джиневра Бизо.
