— Хорошо, — кивнул Женя.
— Что вас побудило добиваться вступления в Лигу?
На изображении мозга появилась красная точка.
— Ситуация в обществе, — сказал Женя.
Жирная красная точка в префронтальной каре.
— Вы хотели ее исправить?
— Да, очень.
— Вы употребляли наркотики?
Красная точка в области долговременной памяти.
— Не ожидал, честно говоря, — прокомментировал Олег Николаевич.
— Дважды по приказу Лиги, — сказал Женя.
Долговременная память среагировала несколькими красными точками.
— Нейрос-д не считается, — заметил Олег.
Монитор показал острую реакцию на словосочетание «нейрос-д».
— Ну, еще бы, — прокомментировал Олег.
— Я и не считал. Это другие два раза. Я не упомянул об этом, потому что не счел достаточно важным. Ну, еще два укола по приказу. Зачем? Не знаю.
— Героин?
— Не знаю. Но, видимо, что-то тяжелое. Были классные глюки и долгий сон.
— Узнаем, — сказал Олег, глядя на биопрограммер. — Он вычислит. Давно было?
— До акции. Но после нейроса.
— Вычислит, — повторил Олег. — Судья Беленький мертв?
Изображение мозга ответило россыпью красных точек.
— Не знаю, — ответил Женя.
— Не важно. Вот на этом вас и поймают, — Олег указал на красные точки. — Вы так бурно реагируете, что уже совершенно не важно, знаете ли вы, жив он или мертв. Передайте Альбицкому, что его методика не работает. Пусть разрешит вам смотреть новости.
— Может быть лучше вы?
— Ладно, о-кей. Передам.
— Мы сейчас реперные точки снимаем?
— Вас проинструктировали?
— Да, конечно.
— Уже сняли. Будем предварительный анализ делать?
— Давайте.
Олег нажал на зеленое «да» под возникшей надписью «Сделать предварительный анализ».
— Ну, пойдемте чай пить.
На кухне на первом этаже, где накрыт стол для чаепития, окно широко распахнуто. В саду цветут гладиолусы и первые осенние хризантемы. За давно отцветшим кустом сирени возвышается здание ПсиЦентра.
Марина и Дмитрий занимаются другими пациентами, так что Олег Николаевич и Женя остались одни.
Олег разлил чай. Выложил на широкое блюдо в центре стола несколько круассанов.
— Хотели бы туда вернуться на работу? — спросил Женя, указывая глазами на ПсиЦентр.
— Я сейчас зарабатываю больше, — сказал Олег. — Но тогда было больше смысла. Сейчас я в основном ерундой какой-то занимаюсь.
— Вы не ответили.
— Сейчас не хочу. Я не могу работать там, где мне нужно постоянно идти на сделки с совестью. Раньше, когда я делал человеку коррекцию и мне нужно было отправить его в менее приятное место, я его напутствовал: «Теперь надо ответить за то, что вы сделали. Необходимо. Будьте мужественны. Если будут злоупотребления со стороны администрации — я на связи». Были, конечно, сфабрикованные дела, политические дела, слишком суровые приговоры, банальные судебные ошибки. Ну, процентов пятнадцать-двадцать. Тогда от моей напутственной фразы оставалась только вторая часть: «Будьте мужественны. Если будут злоупотребления со стороны администрации — я на связи». И я боролся за каждого, писал жалобы, консультировал адвокатов, помогал, чем мог. Иногда были успехи. Двоих начальников колоний удалось снять. А потом ушли меня. И, знаете, слава Богу! Я устал бороться.
