Сон посмотрел на Полину, кто вальяжно раскинулась на полу, сжал руки в кулаки и сделал над собой неимоверное усилие.
— Пойдём на кухню.
Девушка улыбнулась, перекатилась на другой бок.
— А почему бы и нет, мр-р-р.
С этими словами она подползла к парню и буквально потянула его за собой.
Она нарочно изображала поддатую. Ей хотелось поиграть с этим маленьким невинным дитя. А ведь он во всё-всё верил, по взгляду видно. Ну как такую душеньку — и не ранить?
Уже стоя на кухне, среди хаоса немытой посуды, она прижимала парня к подоконнику, а сама всё думала: «Ох и сволочь же ты, Полина! Но он такой милый, как тут не поиздеваться? А он ещё и сопротивляться пытается, не даёт себя целовать, и обниматься не хочет. Ну точно ведь — влюблён, влюблён родимый, хоть верёвки вей. Совращать маленьких и неопытных — это так легко и забавно!»
Сон паниковал. Нельзя, неправильно, странно, дико. Он не привык к такому. А где романтика? Где вечера под луной? Здравствуй, мир, здесь всё иначе. Ему хотелось эту женщину, его дыхание участилось. Он желал познать её хотя бы в эту ночь, она же — хотела поиграть с ним. А потом выкинуть, как ненужную игрушку. Или задержаться подольше, если он ей понравится.
Сон стиснул зубы, крепко-крепко зажмурился — и оттолкнул девушку от себя. После — быстро вернулся в гостиную, ни слова не говоря взял свой жёлтый плащ и, спотыкаясь о раскиданную в прихожей обувь, покинул квартиру.
Он бежал вниз по лестнице, а в его глазах стояли слёзы. Он чувствовал себя полным дураком и не знал, как быть. Мгновение, чёртово мгновение назад он сжимал в объятьях девушку своей мечты, ощущал её, нежил, гладил, а теперь в безумном одиночестве сбегал вниз, стремясь всё забыть, стыдясь своего позора. Он проклинал себя за слабость.
Уже стоя на улице, он прислонился к закрытой двери подъезда и медленно сполз по ней на крыльцо.
Он сидел на корточках, обнимал колени и тихо-тихо плакал. Ему было мерзко и противно от самого себя. Он вспоминал Лешего, вспоминал насколько он крут и офигенен. Вспоминал его игру и его песни. Вспоминал Ома, его картины и мысли, вспоминал Еретика… И та книга с уютным домом, название которой он так и не смог узнать.
Он прокручивал в сознании образы всех встреченных людей и понимал: ему до них далеко. И ещё он всё думал о Полине. Он прекрасно понимал: она хотела с ним поиграть, воспользоваться его наивностью, а потом бросить. И в самый последний миг что-то внутри парня перемкнуло. Вдруг он осознал, что если он поддастся ей, то она наверняка его бросит, как очередную игрушку. Отдаться слабости легко. Он же испугался и нашёл в себе силы уйти. А теперь скулил под дверью, как последняя шавка. Нужно было найти в себе силы подняться и идти. Куда идти — не важно, просто идти.
