— Я тебе только одно скажу, — медленно произнесла Полина. — Когда тебе действительно плохо, бежать некуда и не хочется. А пока ты можешь бежать, радуйся хотя бы тому, что у тебя есть ноги. Подумай над этим.
С этими словами девушка вернулась к себе, оставив парня в одиночестве. Говорила она достаточно внятно и громко, так что нет смысла сомневаться, услышал ли он её.
Сон остался сидеть. Побежать за ней следом — подумает, что он её собачка. Оставаться тут — тряпка. Оба варианта одинаково плохи. Но, в конечном итоге — сам виноват. Но, чёрт возьми, как же тяжело. Казалось бы — просто встать и вернуться. Заговорить с ней, улыбнуться, протянуть руку — ведь всё так и должно быть. Но нет. Цепи жалости сковали по рукам и ногам. Сидеть и ждать, что она придёт и обнимет бессмысленно — не такая. И такие ей не интересны. И он это понимает. Она не из тех, кто будет бегать за тобой и нянчиться, как с ребёнком. Не станет успокаивать и обнадёживать, если на то нет нужды. Поддержать и помочь в настоящей беде — быть может. Сидеть и успокаивать нытика — ни в жизнь.
Хочешь добиться внимания — будь ребёнком. Плачь, устраивай истерики, показывай, как тебе плохо — и все обязательно обратят на тебя внимание, успокоят тебя, постараются подбодрить и прийти на помощь. Всё очевидно и легко. Особенно, если потерял силы делать что-то ещё. Или хочешь думать, что потерял силы.
Но у детей есть и другая сторона медали: мечта. Вера в то, что невозможное возможно. Человек может всё. Сидишь один в темноте, замкнутый в свою каббалу проблем и думаешь, что всё как надо. Что именно это — жизнь. Но спроси себя, этого ли ты хотел, к этому ли стремился, об этом мечтал?
Сон поднял слепой взгляд.
Рядом с ним стоял мальчик. Синяя рубашка, тёмные кудрявые волосы, огненно-карие глаза, шорты. Чем-то похож на Адольфа. Но нет, это не он. Другой.
Маленький мальчик играет на скрипке. Его окружила стая волков. Скалятся, рычат. Их глаза горят голодной яростью. А он — он смотрит на них. Смотрит и смеётся. Конечно же, он знает, он-то знает, с чем он играется. Волки его просто так не оставят. Не уйдут, пока не сожрут. Но они не могут сделать и шагу — трели скрипки подавляют их, лишают сил. Но стоит ему сбиться — и всё. Накинутся, растерзают, обглодают до самых костей.
Сон и юный скрипач встретились глазами. Высокомерие, уверенность, отчасти злость — и радость. Мальчик упивался собой, самозабвенно отдаваясь игре. А Сон — что Сон? Сидит в себе, спрятавшись от своих проблем, покорно ожидая смерти. Не мудрено, что вокруг тьма, и ноги отказывают, и руки опущены. Он сдался и признал это.
