».
С этими мыслями Полина открыла дверь тамбура и вошла в вагон, направилась к своему месту. Сидение пустовало. Вещи брошены на верхнюю полку, никем не занятая койка.
«Ну что же, — решила девушка, — подождём».
Разувшись, она устроилась на полке, кинула подушку под голову. Бесцельно смотрела в никуда, закрыла глаза.
Поезд мерно катится в неизвестность. Привычный шум колёс, случайные обрывки разговоров, забытьё в толпе — всё как всегда.
На какой-то миг она потеряла счёт времени.
Чертовски устала за последние дни. Вынужденная встреча с предком, окончившаяся очередной ссорой. Вынужденная встреча со знакомыми с аналогичным результатом. И вот теперь — поездка, которой никто не рад. Кажется, назревает вполне очевидное решение. Ведь так легко — бросить всё к чёртовой матери и уехать отсюда. И деньги, и возможность есть. Ничего не держит. А что на новом месте? Да ничего, то же самое. Только с нуля. Но так даже лучше. Вопрос лишь в том, какой город предпочтительнее. Питер, Краков, Минск — много разных вариантов. Может, и та же Прага. Везде хорошо по-своему.
Полина горько усмехнулась: куда угодно, лишь бы не здесь. И так повсюду. Верно говорят, хорошо там, где нас нет.
А Сон всё не приходил.
«Может, не стоило так спешить, — спросила себя девушка. — Может, и правда, стоило дать ему больше времени? Наверняка же сейчас сидит в тамбуре перепуганный и забитый, надумавший себе всякое. И почему вечно всё самой приходится делать? И ведь все мы знаем, чем всё кончится».
Но всё-таки ей хотелось верить, что Сон — другой. Несмотря на всю его сжатость, всю эту отчасти даже напускную слабость, в нём чувствуется большая сила. Просто она под завалами множества комплексов, которые порой крайне сложно преодолеть.
Ей хотелось помочь ему. Сделать хоть раз хоть что-то доброе. Не сломать, но, наоборот — раскрыть. Поставить на ноги и заставить идти. Обычно все падают на первом же шаге. Сколько пройдёт он — это интересно.
Полежав ещё немного, ни о чём конкретно не думая, девушка поднялась и направилась в дальний конец вагона, а оттуда — в тамбур.
«Ну — да, ожидаемо».
Сидит под дверью, обхватив колени. Закрылся. Не видит мира и думает, что мир не видит его. Или скорее наоборот, хочет показать миру, как же ему плохо.
Горло Волчицы сдавило от накатывающегося всплеска гнева: ненависть к жалким. В особенности — к тем, кто хочет выставить себя жалким. Когда тебе плохо, действительно плохо, тебе не до выходок. Если, конечно, ты не слабак, который только и умеет, что громко просить о помощи, не желая помочь себе сам.
