- Ну, бывай, Леха!
Дядя Вася хлопнул меня по спине, отчего плескавшееся в желудке изрядное количество спиртного чуть не выпрыгнуло обратно, и пошел на выход. Но обернулся в проеме и погрозил мне пальцем.
- Только смотри мне, не учуди чего! Ты меня знаешь - уши оборву!
- Есть, не чудить! - отсалютовал я бутылкой.
- Хм-м-м... Ну, покедова тогда!
Дверь за ним захлопнулась а я сунул под мышку бутылку, в которой оставалось еще две трети русского национального напитка финского производства и поплелся в бывшую свою комнату. Надеюсь, что хоть кровать оттуда не вынесли. Сейчас вот как допью вот это все. Может сам сдохну к утру? В любом случае, утро вечера всяко мудреней, или паршивей, это как посмотреть.
Сколько я еще сидел в прострации, периодически прикладываясь к живительной влаге, я не помню. Кажется, когда отрубился было еще светло. Последнее что запомнилось это примостившийся на компьютерном кресле прямо напротив меня довольно урчавший котяра. Хотелось мне задать этой меховой морде пару вопросов: в частности, откуда он вдруг взялся у отца, ранее не замеченного в подобно рода связях и что мне с ним собственно, теперь делать? Вот только ответы у наглой скотины вряд ли имелись. А если и были то в список моих достоинств, увы, не входит владение кошачьей речью. Так что диалог у нас с ним в тот вечер так и не задался. Впрочем, я в любом случае был не в настроении.
- Леха, вставай! Да проснись ты, алкаш обдолбаный!
Я проснулся от чувствительных ударов по лицу чем-то мягким, кажется небольшим по размеру, но довольно увесистым. Как будто кто-то дубасил меня по щекам миниатюрными обшитыми войлоком гантелями. Слева-справа, слева-справа, слева-справа. Шмяк, шмяк, шмяк, шмяк...
Попытался открыть глаза и поднять голову с подушки, но это оказалось невероятно трудно. Я собрал волю в кулак и сделал титаническое усилие.
Глаза открылись, но ситуацию это не прояснило: все плыло и огромное черное пятно в центре изображения никак не желало обретать устойчивые очертания. Кроме всего прочего, яркий свет, вспыхнувший вокруг пятна нестерпимым ореолом, ворвавшись со скоростью три умноженные на десять аж в восьмой степени метров в секунду, разбил внутри моей черепушки какую-то невероятно ценную но очень хрупкую вещь, и она разлетелась там миллионом острых осколков, раня и калеча ценный орган.
- О-о-о-х! - протяжно простонал я. - Отстань, сволочь, не видишь как мне хреново?
- Если ты сейчас не встанешь, и мы быстро отсюда не свалим, будет тебе совсем плохо. Я бы сказал, что будет полный трындец! - проворчал в ответ незнакомый голос.
