— Да легкота! — надменно фыркнул Трошкин.
— Ну, всё, гости дорогие, — усмехнулся я, — встречаем хозяев!
Полуторка, подвывая мотором, объезжала чадивший автобус. Кургузый «Виллис», пыля по обочине, вынесся вперед и замер прямо передо мною. Лихой водила, выпустивший роскошный чуб из-под пилотки, весело оскалился, но стоило бритоголовому пассажиру нахмурится, как он тут же построжел. Лишь бесенята резвились в черных кавказских глазах.
А бритоголового я узнал. Генерал-лейтенант Лелюшенко, командующий 30-й армией. Развалисто покинув джип, Дмитрий Данилович огладил блестящую макушку, словно дорожную пыль сметая, и нацепил фуражку.
— Представьтесь, — буркнул он.
— Политрук Лушин, — моя рука четко метнулась, козыряя.
— Докладывайте, товарищ политрук, — командарм хмуро огляделся. Заметив братскую могилу, он болезненно сморщился.
— Следую в расположение 718-го полка 139-й дивизии, товарищ генерал-лейтенант. Направлен в 8-ю роту политруком. Во время авианалета нашу машину расстрелял «мессер». Комроты и водитель погибли. «Юнкерс» отбомбился по автобусу с мирными гражданами… Да какие там граждане… Виноват, товарищ генерал-лейтенант. Там дети… Спаслись лишь трое взрослых.
Лелюшенко поугрюмел, сжимая губы.
— Мы помогали эвакуировать детдом, — дребезжащим голосом заговорила Кристина. — Я сама хирург, крови не боюсь, но хоронить малышей… по частям…
Бледный Павел бережно обнял ее за плечи, а Трошкин, сжимая кулаки, шагнул вперед.
— Мы хотим на фронт, бить фрицев! — выпалил он со всей своей юной отчаянностью. — Возьмите нас, товарищ генерал! А не возьмете — партизанить будем!
Тёмкина горячность подняла генерал-лейтенанту настроение. Хмыкнув, он покачал головой, и кликнул, не оборачиваясь:
— Ефрем Гаврилович!
В группе военных, покинувших «эмки», прошла короткая сумятица, и к Лелюшенке шагнул кряжистый подполковник с лицом обветренным и грубым, словно вырубленным топором.
— Командир вашего полка, товарищ политрук, — кивнул на него командарм.
Цепко оглядев меня, комполка кивнул, сделав свои выводы, и протянул руку:
— Салов, Ефрем Гаврилович.
— Лушин, Антон Иванович, — я крепко пожал сухую мозолистую ладонь.
— Побудешь пока за ротного, товарищ политрук, — сузил глаза подполковник, словно проверяя. — Справишься?
— Да, товарищ командир, — твердо ответил я.
— А эти гражданские, — понизив голос, Салов кивнул в сторону моих друзей. — Ты видел их. Люди стоящие?
— Наши люди, — выдал я характеристику.
— Возьмешь в роту? — поднажал подполковник. — Под свою ответственность?
