Бахарнегаш прислушался. Братья опять смеялись, они ругались над двадцатым сыном, малым Авраамом, сыном тридцатой, последней, любимой жены. Они купались, фыркали и дразнили его. Авраам же не подавал голоса. У него не было матери, она умерла, родив его. Ей было пятнадцать лет. Авраам был последний, двадцатый сын. Двадцать - золотое число. Мать родила его и умерла, а сестра его замужем, в земле за пустыней Атхаристи, далеко, и не за князем,
Бахарнегаш стукнул рукой о край кровати Они поносили мать Авраама. Старик запахнул белую шаму и хотел слезть, но подумал, что станет качаться на ногах и все сыновья это увидят. Он хотел позвать вельможу, но раздумал.
Под пометом была вырыта яма, и там лежали деньги бахарнегаша - большие венецианские таларо, испанские дуро, франкские деньги с длинноносыми головами. Следовало до времени держать в страхе и повиновении буйных сыновей, как держал их Ной, пока не упился. И кроме тех, которые здесь у него почти на глазах купались, было пятеро старых сынов. Они осмелились уже дважды, не предупредив его, говорить о продаже его воска с турецкими гостями из Массовы, они хотят дешево продавать его, сгибают спину перед турками. Исаак и сам знал, что торговаться не приходится и о самой продаже речи быть не может, что это не гости, а чиновники, собирающие дань, но человек Тигрэ должен всегда держать себя с достоинством. Вдруг, как будто кричал птенец какой-то большой птицы, Авраам тонким, сдавленным голосом закричал что-то в ответ братьям, и они притихли на время. Старик успокоился, вода текла, время проходило.
У самых ворот усадьбы бахарнегаша тонкую песню завел странник, хамина, он пел о величии бахарнегаша Исаака и великолепии его дома, хидмо: "Куда расу Тигрэ до Исаака. Исаак - это жеребец, рас - это мул".
Мул жевал траву рядом, через стену были слышны вздохи мула. Бахарнегаш вздохнул тогда, посмотрел на свои худые босые ноги, велел выслать хамина, чтобы он замолчал, и стал пить маисовую водку. Старик успокоился, выглянул в двери и увидел: малые хидмо жен приутихли, было очень жарко, и трудно было ссориться. Малые хидмо опустеют, как только он умрет, жены уйдут назад в города, откуда он их взял. Но покамест они по утрам до полдня полны жизни, криков и ссор! Ссоры - какое хорошее занятие!
Голова его тряслась... Он проживет еще много лет, его отцу было 95 лет, когда он умер. На всякий случай он все же думал о престолонаследии: кому отдавать после смерти жилище, город и ангареб-кровать.
