— Если бы она не убила Ирлипа и Фарзеля, я бы не шла за ней, — согласилась другая фейри — женщина цвета осени, на ней было платье из паутины с вырезом декольте до талии. Я бы дрожала в такой одежде, а она не переживала. — Но я уважаю такой уровень крови.
— Она хотя бы хочет захватить Двор Смертных. Потому мы пришли. Леди Кубков пропала, кто-то должен занять то место, — она вздохнула. — Я хочу в Фейвальд, если честно. Играть со смертными забавно, но душа болит по Кровавой луне и Дикой охоте. Мы пропускаем хорошую охоту, скорее всего. Бывший Равновесие захочет отомстить.
— Что это было?
Я услышала, как ветка треснула на березе напротив моего укрытия. Фейри повернулись туда, и я использовала шанс, побежала среди деревьев подальше от их глаз.
Фух. Это было близко, Элли.
Я должна была попросить Рокки помочь мне, но он привлекал много внимания, а мне нужно было тихо добраться до клетки и своих вещей.
Я старалась держаться востока, подальше от деревни. Я надеялась, что многие фейри были ближе к захваченной деревне.
Я стиснула зубы и заставила себя идти вперед, когда сталь зазвенела за мной, раздался высокий смех фейри и сдавленный крик.
Я была почти у реки, когда услышала голоса. Я юркнула за ели, выжидая, пока они пройдут мимо.
— Не ешь это сейчас! Ужина не будет часами, и ты пожалеешь, что не приберег это.
Человеческие солдаты.
— Мне плевать, что говорит Экельмейер, он не может мешать нам есть. У нас есть права.
Они ушли раньше, чем я обеспокоилась, что меня увидят, оставив меня дрожать от напряжения. Если я так нервничала от пары стражей и группы фейри, как я собиралась проникнуть в лагерь врага?
Я сглотнула. Может, это была плохая идея.
Треск ветки остановил меня, и я развернулась, все двоилось из-за того, что я видела мир духов и смертных одновременно.
Там, на другой стороне тропы, прижав пальцы к губам, стояла моя мама.
Я охнула.
В тот миг крик раздался дальше по тропе. Крик звучал подозрительно похоже на голос солдата, который жаловался на еду.
— Беги, мелкий смертный, убегай от нас! Протяни хотя бы час нашего времени. Последний почил слишком быстро!
Смех фейри звенел поверх криков.
— Мама, — прошептала я.
Она покачала головой. В ее руках были мои вещи — рукоять топора, клетка. Все. Я застыла, пожирая это глазами.
Топот ног по тропе, крики и злорадный смех наполнили воздух.
Мама опустила мой лук и колчан у дерева, за которым отчасти пряталась, положила рядом сияющую книгу. Она стала отступать в тени дерева.
