— Насколько мне известно, у немцев двигатель не доведен, не обладает приемлемым ресурсом и надежностью. — Ну да, последними данными разведки меня познакомили вчера в Особом отделе Наркомата под роспись, хотя я и без особистов это знал просто из иной реальности, — Но это не единственная проблема немцев. ТРД в конструкции требует немалого количества никеля. А финский никель немцы потеряли уже месяцев 8 назад. И значит с никелем у них уже должны быть большие проблемы. Об этом можно косвенно судить по тому, что немецких танков броня должна скоро стать хрупкой из-за недостатка никеля.
— Хмм! — хмыкнул Маленков, — что-то такое уже проходило. Будто бы у новых германских танков бортовая броня стала хрупкой. Хотя про лобовую этого не скажешь. Толстая больно. Так, и что дальше?
— Да, — продолжаю. — Чтобы образцы их самолетов не достались противнику даже в битом состоянии, немцы будут вынуждены применять их только над территорией Рейха. То есть в ПВО Рейха, и никак не на нашем фронте. Поэтому пока мы не войдем в Германию, скорее всего реактивные истребители нам не встретятся. Ну или встретятся только нашим дальним бомбардировщикам. Опять же из-за недостатка легирующих металлов крайне сомнительно, что у немцев может появиться значительное количество реактивных самолетов, которое сможет повлиять на нашу окончательную победу. А чем дальше, тем количество проблем у нацистов будет только возрастать, поскольку ресурсная база у немцев, да и все прочие будут сокращаться. Опять же результат от бомбардировок Германии союзниками станет сказываться все больше и больше…
— Все это, конечно, хорошо, но меня интересуют НАШИ двигатели и НАШИ самолеты. — прерывает меня Маленков. — Вы, товарищ Шибалин, отказываетесь определить сроки готовности вашего двигателя?
И смотрит эдак жестко.
— Товарищ Маленков, я их и сам не знаю. Дело абсолютно новое, неизведанное. Опять же наш двигатель в разы мощнее немецкого. Именно в разы. А это означает большее чем у немцев количество проблем с доводкой двигателя. Опять же завода под их выпуск все равно еще нет…
— Значит так. — опять прерывает меня Маленков, — если вы не можете определить срок готовности двигателя, то Партия вам его определит сама. К 7 ноября этого года двигатель должен быть принят на вооружение. Вам понятно, товарищ Шибалин?
— Так точно. — Киваю нехотя. Спорить бесполезно. Еще накличешь чего… Опять же не все так плохо. Годовщина Революции — это не первомайские праздники. В крайнем случае очковтирательство никто не отменял. Но, думается, и без него обойдемся. Ведь подписали на это не только КБ, но и Наркомат. Испытательного стенда под ТРД у Наркомата нет и, вероятно, не будет. То есть испытывать и принимать на вооружение движок будут у нас на заводе, а не в Москве. То есть это нам в плюс дней 20 к сроку на доводку.
