В главном зале нас ждали Дудочник, Саймон и, к моему удивлению, Зак.
Едва мы вошли, Инспектор тут же встал.
— Я оставлю его здесь с тобой, — сказал он мне. — Мы с Дудочником нужны на площади, а я хочу обеспечить вас надежной охраной.
Я знала, что Инспектор меня защищает, да и кандалов на меня не надевали, но все равно посмотрела на Дудочника, ожидая от него подтверждения.
Он кивнул:
— С вами неотлучно будет Саймон. А у дверей останутся дежурить трое достойных доверия солдат. — Дудочник указал на дверь, у которой ждали стражники. Двое из них были людьми Инспектора, но в третьем я с облегчением узнала Криспина.
Поначалу после ухода Дудочника и Инспектора до нас доносился только ровный гул голосов с площади за выходившим на север окном с закрытыми ставнями. Но в полдень тот гул резко стих. Выкрики торговцев тоже смолкли. И даже сквозь закрытые ставни послышались удары кнута. По десять плетей каждому из четверых напавших на Зака и по пять Мире и второму охранявшему Зака солдату за то, что не справились со своей обязанностью.
Саймон сидел у двери. Он привалился к стене и скрестил две руки на груди, но третьей держался за рукоять топора и не сводил глаз с Зака.
Мы с Заком сидели в разных концах комнаты и слышали каждый удар. Казалось, порка длилась невозможно долго: после каждого хлопка оттяжка, а дальше новый удар. Однако самой громкой была тишина, повисшая в комнате. Мы с Заком смотрели друг на друга — он со стула у стола, я с подоконника, прислонившись к закрытой ставне. Зак время от времени ерзал и прикасался к ожогу.
— Не трогай, — предостерегла я. — Только растравишь.
Раздался очередной удар кнута. Я не удержалась и скривилась, резко втягивая воздух сквозь стиснутые зубы.
— Хватит сверлить меня взглядом, — сказал Зак. — Вряд ли я виноват в том, что ваши солдаты на меня напали.
Я невозмутимо посмотрела ему в глаза.
— Твоя вина в том, что они вообще захотели это сделать.
— Лишь по причине плохой дисциплины в вашей армии им удалось сделать то, что захотели.
Снова удар. Лучше бы Заку не знать, насколько мне не по себе. Что после его приезда я чувствую себя открытой всем ветрам, словно стены Нью-Хобарта пали.
— Знаешь, он наказывает их собственноручно, — сказал Зак. — Сам Дудочник.
Тишину рассек новый удар.
— Ты не знала? — не отставал Зак, его голос резал будто нож.
— Знала, конечно, — солгала я.
Зак лишь приподнял бровь.
Я не стала отвечать. Боль в голове уже поутихла, оставшись лишь напоминанием о прошлой ночи, но время от времени Зак снова ее растравлял, прикасаясь к ожогу и морщась, пока ощупывал пузырь.
