Глава 3. Шлем спасения.
За окном стало заметно тише. Создалось впечатление, что на улице просто идет сильный дождь. Вода, затопив половину нашего номера, остановила своё движение. Взглянул на часы – девять вечера. Очень хотелось, чтобы этим микро-наводнением всё закончилось, но вдруг погас свет. Посмотрел в окно – чернее черного. В коридоре послышались крики и возня. Через несколько минут появился хозяин с зажигалкой и свечами. Дальше наша беседа продолжилась при слабом восковом освещении.
– Отец Александр, а сколько времени нужно, чтобы стать монахом? – поинтересовался я.
– У всех по-разному. Обычно, после того как ты стал послушником, на тебя смотрят несколько лет, но, если видят, что ты внутренне готов к монашескому подвигу могут «постричь» уже через год.
– А у Вас как это было?
– Став послушником, я радовался, что у меня есть время, для подтверждения правильности выбранного пути. Осознанный выбор – вот что самое главное в начинающейся монашеской жизни. С одной стороны, я обрел душевное равновесие и успокоился, но с другой стороны стоял перед самым серьезным решением моей жизни. Постриг – это билет в одну сторону, это – обет, клятва Богу. Изменил клятве – изменил Богу. Конечно, теоретически можно стать монахом, а потом передумать и вернуться к мирской жизни, но в православном мире уход монаха из монастыря – это трагедия.
– А какая статистика по уходу из монастыря? Каков процент? – по-журналистски спросил Эрик.
– Честно говоря, общий процент не знаю. Слышал, что в Сретенском монастыре за двадцать лет ушли четыре монаха.
– Не много! И в чем здесь трагедия? Ну, ошиблись, переоценили свои силы, мне кажется это нормально! – заспорил Эрик.
– Ничего нормального в этом нет, – сдержанно возмутился иеромонах. – Человек должен думать, куда и зачем идет, для этого у него голова. Вот представьте, парень решил стать военным. Поступает в училище, учится, и затем отправляется в часть для прохождения службы. Походит год, два и вдруг война! Но тут, когда Отечество ждет от своего сына подвига, сын осознает, что воинская служба это не его! Ему внезапно хочется спокойной жизни с женой и бутылкой. Монашество – это тоже служба, это тоже подвиг!
– А к «расстриге» в черном духовенстве относятся строже, чем в белом? – поинтересовался я.
– И в белом и в черном духовенстве это ужасное событие, но в монашестве все конечно строже. До середины девятнадцатого века законное оставление монашества было вообще невозможно.
