— Никусь, прости, это я виноват, все из-за меня — убивался парень, не скрывая сожаления в лице. Мужские руки вновь пытались коснуться ее плеч. Девушка снова отшатнулась, сохраняя дистанцию. Несколько секунд она молчала, словно пытаясь изо всех сил заткнуть пробоину в прорвавшейся плотине. Не вышло. Она заговорила:
— Ты предал меня, Саш. Я не хочу иметь с тобой ничего общего. Больше никогда, понял? — из темных глаз сочилась ненависть. — Можешь быть счастлив и свободен. А я выпью шампанского за наш развод, хочешь? — с вызовом бросила, зловеще сверкнув глазами. Только сейчас он увидел, как осунулось, похудело ее лицо: скулы сделались впалыми, под глазами залегли темные круги, мягкий свет в глазах исчез, превратившись в сатанинский взгляд.
— Какой развод? Ника, опомнись, ну давай поднимемся, обговорим все, решения так не принимаются — тихо говорил он, стараясь увлечь ее внутрь подъезда.
— Что? Не принимаются!? Чем же ты думал, когда принял решение уложить в постель эту сучку подлую. Как у вас хватило наглости прийти вместе на праздник! Вы просто мрази, вы растоптали все, во что я верила, я всем говорила, что бывают идеальные браки, как у нас — не могла успокоиться, выплевывая каждое слово с еще большим отвращением.
Не веря собственным ушам, Саша удивленно смотрел на жену. За пять лет он ни разу не слышал от нее подобных грубостей.
— Ника, ты педагог, ты не должна так выражаться! — осуждающе сказал, нахмурив брови.
— Я человек, Саша! И я не намерена глотать все, что вы мне подсовываете — не унималась Ника, потеряв контроль над эмоциями. Из ее уст звучали такие слова, о которых она, казалось, и не подозревала. Пальцы била мелкая дрожь, мешая завязать распустившийся шнурок на кроссовке.
Опешив от столь резкой перемены в поведении жены, парень протянул ключи и молча развернулся. Каждый шаг давался ему с трудом, слишком тугой оказалась эмоциональная пуповина.
Ника все еще стояла на месте. Ей так хотелось выкрикнуть ему в спину что-нибудь обидное, напророчить массу бед, и жалкое возвращение на полусогнутых. Однако, на этот раз она промолчала, благодаря внутреннему педагогу, не позволившему открыть рта.
Вцепившись зубами в связку ключей, Гуффи с задорным рыком принялся трепать мягкий брелок. Выпрямившись, девушка подхватила собаку, и быстро направилась в подъезд. Плакать не было сил, она лишь прислонилась лбом к грязному зеркалу в лифте. За эти два дня она повзрослела на целую жизнь.
