Однако по-прежнему кормильцами для очень многих селян и горожан оставались родимые приусадебные участки и пресловутые «шесть соток». Доля продуктов из «личных хозяйств» (так в официальной статистике именовался этот «частный сектор») в брежневские времена по сравнению со сталинскими значительно выросла. Уже в 1979 г. «шесть соток», занимавшие всего менее трех процентов сельхозземель, давали «совку» почти 60 % картофеля, 30 % овощей, 30 % молока, почти 30 % мяса и 33 % яиц.
И эти успехи были особенно впечатляющими на фоне все большей деградации официального колхозно-совхозного сельского хозяйства, где к 1980 г. одни убытки составили более 500 млн. руб., которые, как и в царские времена, брежневское руководство неоднократно списывало. Старый сталинский вопрос — как-заставить людей работать? — к концу брежневской эпохи зазвучал еще громче. Несть числа постановлениям ЦК и Совмина СССР по сельскому хозяйству, в 1978 г. на его подъем был брошен молодой и энергичный Михаил Горбачев, но снова оказался прав мудрый историк Сергей Соловьев: «указами нравы не исправишь».
Хотя русский мужик всегда был двужильным, но через полвека после зверской сталинской коллективизации «укатали сивку крутые горки». И в самом деле, как долго можно трудиться в полную силу в две «смены» — 8 часов на работе и еще 10 часов — на «шести сотках»? Еще в начале 80-х гг. московские социологи провели выборочный анонимный опрос колхозников в Западной Сибири и на Алтае и установили: в 1982 г. до 80 % из них признались, что работают на колхозных полях не в полную силу, экономя ее для своих приусадебных участков[1].
* * *
Из всего брежневского Политбюро только один из его «полных» членов — Ю.В. Андропов, став в ноябре 1982 г. после смерти Брежнева генеральным секретарем ЦК КПСС, осмелился, наконец, поставить ребром главный вопрос: а к какому финалу привела нас сталинская модель «социализма в одной стране»? Правда, и Андропов сделал это иносказательно, в традициях большевистской публицистики: «Мы еще не изучили в должной степени общество, в котором живем и трудимся. Нам надо трезво представлять, где мы находимся».
Но зато это было сказано не где-нибудь, а на страницах теоретического органа ЦК КПСС журнала «Коммунист» (№ 3, май, 1983 г.) в статье «Учение Карла Маркса и некоторые вопросы социалистического строительства в СССР»[2].
В те времена такая постановка вопроса — все еще «не знаем общества, в котором живем», и вообще — «где мы находимся?» — вызвала в партийной среде смятения, схожие с ленинской «переменой всей нашей точки зрения на социализм» из его «Завещания», продиктованного при нэпе. Вхожий в то время к Андропову Георгий Корниенко в своих мемуарах так расшифровывал это «трезвое представление» тогдашнего генсека: «По крайней мере дважды в моем присутствии он говорил примерно так: какой там, к черту, развитой социализм, нам до простого социализма еще пахать и пахать»
