Слыл умником
[20] и в ус себе не дул,
Поклонники в нем видели мессию;
Попал на министерский стул
И — наглупил на всю Россию.
Некрасов обратил внимание и на другую печальную закономерность: в отличие от Запада, либерализм в экономике «выводил наверх» не честных менеджеров, а проходимцев («подставных») спекулянтов:
Полно! Мы с тобой — не детки,
Нынче — царство подставных,
Настоящие-то редки,
Да и спроса нет на них.
Так тогда, в XIX в., оценил поэт моральный облик либеральных финансово-экономических «верхов». И если бы не железнодорожная катастрофа 1888 г., в которой едва не погибла вся царская семья Александра III («подставные» подрядчики положили хилые шпалы, рельсы с дефектом, не провели дренаж и т. п.), эта вакханалия «рынка» продолжалась не 27 лет, а дольше. Но гром грянул, «мужик» (царь) перекрестился и первоначально намеревался повесить прямо на месте катастрофы тогдашних «грефов», «Кудриных» и «Христенко» вместе с «березовскими», «невзлиными» и «Черномырдиными».
Но его духовник обер-прокурор Синода Константин Победоносцев отговорил царя, — а что скажет Европа на это, не осудит ли она расправу над «либералами» как новое «дело декабристов»?
И Александр III ограничился ссылкой министров-взяточников «в Сибирь навечно без мундира и пенсии» с конфискацией имущества. На катастрофу откликнулся сатирик М.Е. Салтыков-Щедрин, очевидец первой «прихватизации» в эпоху «великих реформ» Александра II, отметив дополнительно, что за «откат» чиновникам «купчины толстопузые» строили железные дороги на бумаге (кредиты от казны получали, а дорог так и не построили). «Во всех странах все железные дороги служат для передвижения, а у нас, сверх того, и для воровства», — писал сатирик в XIX в.
Но не лучше в период либерализма и политических свобод вели себя «низы». В августе 1917 г. на Государственном совещании А.Ф. Керенский сообщил: крестьяне «раскулачили» 10 тыс. дворянских гнезд — поместий, а некоторые сожгли (имение Пушкина в Михайловском, усадьбу отца Льва Толстого в Новгородской губернии и др.).
Буревестник революции Максим Горький в своей газете «Новая жизнь» еще при Керенском с изумлением писал: народ не пополз на коленях, обливаясь слезами, к Свободе — он начал воровать и спекулировать, особенно «ловкие бабы». Последним дали политические права (разрешили голосовать на выборах), уравняли с мужчинами в гражданском состоянии, но они не в школы или на выборы пошли, а ударились в спекуляцию: стали «мешочницами» (ныне — «челноками»).
