Нарастало не просто недовольство — росло озлобление против Горбачева и его «перестроечного» режима. Внешним проявлением этого недовольства стали массовые митинги в 1989 г. в Москве и других городах — Ленинграде, Вологде, Челябинске, Свердловске, Перми, Ярославле — в защиту правдоискателей-следователей и народных депутатов Гдляна и Иванова, публично обвинивших некоторых членов Политбюро ЦК КПСС в получении взяток. И хотя эти лихие ребята-следователи так ничего и не доказали и ни одно обвинение не довели до суда, шума они наделали много, особенно когда начали кричать, что их притесняют, «затыкают рот», и обратились за защитой к «своим избирателям». В массовых «митингах защиты честных следователей», во многом — стихийных манифестациях, уже во второй половине 1989 г. приняло участие свыше 350 тыс. человек, и в основном они носили антигорбачевский характер.
Однако рекомендации «советских академиков» (так с легкой руки Григория Явлинского стали называть авторов сборника «Этот трудный, трудный путь») дальше рассуждений о новой модели советской экономики — о скрещивании «ужа» и «ежа» (рынка и плановой затратной экономики, где господствовал ВПК) — не шли.
Академики действительно не знали ответа на главный сталинский вопрос, заданный еще в 1949 г.: как заставить людей работать? Ведь даже главный горбачевский экономист Вадим Медведев позднее, после краха перестройки и отставки своего патрона, признал: в 1989 г. прирост личных денежных доходов населения составил 13 %, а рост производительности труда — всего 2,3 %[12]. Откуда же тогда взяться товарам — соли, спичкам, табаку?
* * *
Сегодня, когда уже все знают, чем закончилась горбачевская перестройка (развалом СССР) и ельцинское «дуроломство» под флагом демократии (70 % населения России, по словам мэра Москвы Ю.М. Лужкова, «живет за чертой бедности или около нее»), — множатся попытки деятелей брежневской поры реабилитировать то время: тогда якобы был не «застой», а «стабильность».
Бывший зам. министра сельского хозяйства РСФСР Альберт Семин (в 1992 г. из-за разногласий с Ельциным ушедший с госслужбы в «кооператоры»), пишет, что во времена Брежнева деревня воспрянула духом и жила неплохо — «в целом российское крестьянство…социально было надежно защищено». И если бы не Горбачев, начавший ломать устоявшуюся систему (замена госзаказа на контрактацию сельхозпродуктов, что фактически возрождало большевистскую продразверстку времен Гражданской войны), деревню с ее колхозами-совхозами можно было бы сохранить
