— Всё, Валера! — сказали в тишине. — Можешь ехать.
Цистерна, высвечивая пыльную дорогу, покатила в город на молокозавод. Будто пробился и побежал от Битюга молочный ручеёк, чтобы слиться на заводе с ручейками от других коровьих лагерей и превратиться в кефир, ряженку и сметану, в пласты жёлтого масла и большие, как автомобильные скаты, круги сыра.
Что испытывает человек, оказавшись в краях своего детства? Прежде всего, радость от того, что видишь знакомые места. Радость от того, что ждёшь — вот-вот встретится старый друг! Но бывает ещё почему-то немножко грустно, словно в светлом осеннем лесу, тихо роняющем листья. Может быть, потому, что того счастья, которое было когда-то, уже не вернуть…
У меня ёкнуло сердце: неужели это та самая песчаная коса, где валялись мы под солнцем? Так же, как тогда, была она покрыта осыпавшимися следами босых ног. Значит, кто-то приходил сюда купаться в жаркий день и бегал по горячему песку, делал такие же запруды у воды, запуская в них пойманных в пригоршню глазастых мальков… Вот я и приплыл в своё детство…
С радостью и печалью в сердце я отшагал те десять километров, что отделяли село от Битюга. Там жил мой давний друг Коля. Он работал главным агрономом сада и, конечно, был уже не Коля, а Николай Аркадьевич.
В совхоз-сад я пришёл под вечер. В конторе Колю я не застал.
— Он тут редко сейчас бывает, — сказала мне уборщица. — Время такое — съём урожая!
На широком асфальтированном дворе было тесно от ящиков с яблоками. Между ними осторожно разворачивались тяжёлые грузовики и тракторы с тележками, сновали вёрткие автопогрузчики и автокары. Двор был похож на перекрёсток дорог, по которым шло перебазирование механизированных войск. На упакованных ящиках свежей краской было написано: «Архангельск», «Свердловск», «Новосибирск»… Эх, яблочко, далеко ты катишься!
Коли и здесь не было.
— Где-нибудь в саду! К сторожке загляни!
Я никогда ещё не был в таком громадном саду. Коля писал мне, что в сад приходят из леса лоси, кабаны и куницы, в нём живут зайцы-русаки. Это всё гости непрошеные: лоси обкусывают молодые веточки, зайцы обгрызают кору, кабаны подкапывают корни. Другое дело — птицы и пчёлы. Одни истребляют вредителей, другие опыляют цветущие яблони. И здесь их любили: на деревьях висели скворечни и дуплянки-синичники, а под яблонями ровными рядами разноцветных ульев выстроилась пасека.
Совсем засумерничало в саду, когда мы с Пыжом добрались до сторожки. Вышла стоптанная луна и покачивалась в перистых сквозных облаках.
