Дианова гора | страница 30

Как обычно, боцманское имущество помещалось на «Геркулесе» в носу, в кладовых полубака, именуемых на всех судах «шкиперской» и «фонарной-малярной». Туда и направился после разговора с капитаном Беседочка, отыскивая в связке нужный ключ. В кладовой на стеллажах хранились ценнейшие вещи на любой житейский случай. Боцман Беседочка собирал их по всему свету. Бидоны с краской, запасливо прихваченные во время прошлого ремонта в Находке. Натуральный свинцовый сурик, выменянный в Гамбурге. Новые, восковой свежести, манильские канаты, толстые коврики-маты из тростника, чтобы вытирать ноги у коридорных дверей, всевозможные тросы, шкертики, разнокалиберные кисти, флейцы, брезентовые чехлы, тенты… Даже пустая красная бочка нефтяной компании «Эссо».

— А это зачем? — пальцами тыкали в бочку матросы.

— Хорошей работы вещь, — ревниво прикрывал боцмаи дверь в кладовку, — Есть место? Есть. Ну и пусть полежит. Пригодится.

— «На причал»… Как бы не так, — обвёл взглядом своё богатство Беседочка, — Вот кончат работы в шестом трюме, сложу туда. И трюм задраю…

Но тут боцман заметил, как в полутёмном углу на стеллаже что-то ворохнулось. Какое-то движение. Крыса?

Вообще на «Геркулесе» крыс не было. На всех стоянках боцман всегда ставил па швартовные тросы жестяные круглые щитки-тарелки. Направляясь по толстому тросу с берега на судно, крыса не могла одолеть такого препятствия. Но сейчас, может, и завелись? Судно всю весну стоит в ремонте, и, кроме тросов, на борт ведёт широкий трап-сходня.

Вооружившись шваброй, боцман по-кошачьи подкрался к стеллажу. Но из угла вылетела птичка и привычно юркнула в трубу вентиляционного грибка. На стеллаже было гнездо. Маленькое круглое гнёздышко, аккуратно сделанное из сухой травы и пакли. В гнезде лежали четыре светлых, покрытых мелкими ржаво-чёрными крапинками, яичка.

— Вот те на! — удивился Беседочка. — Пока стоим, птицы у нас пообжились…

Боцман вышел на палубу и увидел небольшую птичку. Она сидела на лебёдке, подёргивая длинным хвостиком и глядя встревоженно на боцмана.

— Плисочка, — узнал её боцман и улыбнулся. — Трясогузка… Глупая, как же ты терпишь тут, среди такого адского грохота?

Ему вспомнилось, как когда-то пара таких же птичек поселилась за наличником их хаты на далёкой Черниговщине.

— Не зорь их, Иванко, — говорила ему мать. — Це добри птички-водянички. Когда птиця у хати селиться — к щастью…

Птички целыми днями бегали по соломенной, политой жидкой глиной кровле, перепархивали по тыну, в лёгком, танцующем полёте висели перед наличником, где попискивали птенцы. Счастья в бедной хате не прибавлялось, но глядеть на птичек было так радостно. Как же давно это было! Как во сне…