Через Северный полюс в Америку | страница 4

Для того, чтобы и у меня была смена, я подготовил Байдукова, второго лётчика, к работе штурмана.

Через четыре часа я занял штурманское место.

Теперь очередь Байдукова отдыхать. А он вдруг принялся качать масло.

«К чему это? — думаю. — За время полёта масло нужно подкачивать всего раза два».

Но сейчас не до расспросов. Надо уточнить курс, определить, на сколько нас сносит ветер. Я открыл люк под ногами. Со свистом ворвался ветер, брызнул чем-то в лицо. Провёл рукой по щеке — масло.

И на полу, возле люка, капли масла. И возле радиостанции тоже.

Кричу Георгию:

— Масло течёт!

Мы не на шутку встревожились. Неужели придётся возвращаться? Чкалов не допускал возможности серьёзной неисправности. Он знал, чувствовал машину. Он испытывал самолёт, «учил летать». И не только наш самолёт. Десятки машин вывел в небо.

— Полёт будем продолжать, — решительно заявил Чкалов. — Разберитесь, в чём там дело!

Георгий начал перекачивать масло из расходного бака в главный. Течь как будто уменьшилась.

«Может, масломер подвёл?»

Так и есть: стекло счётчика придавило стрелку. Она застряла на цифре «80». Вот в расходный бак и накачали лишку.

Я передал на землю наше местонахождение: миновали городок Онега, вышли в Белое море. Но о течи масла умолчал: тревога оказалась напрасной.

Погода нас не баловала. Только поначалу небо оставалось ясным. Потом его то и дело затягивала пелена облаков. Ещё недавно в редкие просветы облаков виднелось море. Уже не Белое, а Баренцево. Мы в Арктике. Теперь и просветов не видно. Только справа нет-нет появлялась голубая полоска горизонта.

Чкалов лёг отдохнуть. На месте первого лётчика — Байдуков.

Он попробовал было вести самолёт в обход облаков, ломаными курсами. Но «перехитрить» погоду не удалось. Остался один путь — сквозь облака.

Егор, Егорушка — как называл Георгия Чкалов — мастерски владел «слепым» полётом. Но идти сквозь облака — немалый риск. За бортом влага и мороз: двадцать четыре градуса!

Через несколько минут стёкла передней кабины стали матовыми, как окна автобуса в морозный день. Потускнели и стёкла моей кабины. Покрылась слоем белого непрозрачного льда кромка крыльев. Началась тряска в моторе.

Чкалов проснулся. Он стал насосом подавать антиобледенитель на винт. Пока не поздно, надо постараться размыть лёд.

Жидкость растеклась по лопастям пропеллера. Как будто размыла лёд. Но он появился снова. И утихшая было тряска возобновилась. Задрожало хвостовое оперение. Ледяная корка начала покрывать самолёт.