Бессмертный горнист | страница 5
Есть же в Ленинграде люди, которые хранят знаменитую на весь мир, собранную за долгие годы русскими учеными коллекцию семян пшеницы. Тысячи сортов. Начиная с тех, что обнаружили в гробницах фараонов Древнего Египта, до тех, что нашел академик Вавилов в горах Памира.
Там их не горстки, а килограммы, центнеры, тонны — пакетиков, пакетов, мешочков, мешков… И все целы. Их стерегут для науки, для будущего люди, умирающие от голода. Про их стойкость так хорошо рассказывал Антон Петрович. А какие же там, наверно, хорошие, крупные зерна. Однажды маме на заводе выдали горсть ячменя за ударный труд. Ой, как же они взволновались: как есть зерна? Нельзя же так сразу. Сжевать, и все. Дикость какая. Ячменные зерна вначале поджарили, потом смололи на кофейной мельнице и целую неделю заваривали и пили как кофе!
Что же это за прелесть, когда пьешь не пустой кипяток, а заваренный хоть чем-нибудь!
Но это все в прошлом, это, было еще тогда, когда Алик сам сбегал и сам поднимался по лестнице. И даже тогда, когда его стала вносить мама. А потом она сказала: «У меня нет сил внести тебя». И Алеша перестал выходить на улицу. Вот тогда пришлось сдать горн другому пионеру. Какой же он молодец! Ему все нипочем!
— Тра-та-та! Та-та! — горнист все еще ходит, трубит. Сигналы пионерской побудки доносятся в разбитые окна из соседних дворов.
Если он жив, так и я буду жить!
Алеша готов встать, чтобы сесть за стол завтракать. Там на тарелке, покрытой чистой салфеткой, лежит ломтик хлеба, уже натертый чесноком. Мама убирает оставшиеся дольки, смешная, не верит в его силу воли!
Чудачка, он же знает, где спрятан чеснок, и может достать в любую минуту. Но он стойкий, никогда не съест свою порцию хлеба просто так, не проглотит жадно кусками, а сделает все, как велит мама. Нальет горячего чая из термоса, оставшегося в память от папы. Добавит туда одну чайную ложку — одну! — вареньевой воды. Есть у них такая. Они налили воду в старую банку от варенья, которую забыли когда-то вымыть, — и получился душистый, пахнущий клубникой, настой. Вот если его влить в кипяток (одну лишь чайную ложечку), это уже будет не просто кипяток, а чай с запахом клубничного варенья!
Все это Алеша представил себе и опять чуть не улыбнулся, но вспомнил, что от улыбки у него трескаются и кровоточат губы, и сдержался.
Вставать было нужно, но так не хотелось, угревшись под одеялом и шубами, лежал бы и лежал весь день, но у него есть священная обязанность — заготовка дров. До прихода мамы он должен заправить печку. Это их праздник — затопить и смотреть, как играет пламя. Усевшись рядышком, подставлять огню руки, лица, мечтать о весеннем солнце.
