– Сегодня звонили из следственной группы. Ваши показания не подтверждаются. – Михайловская внимательно посмотрела на Истомина.
– Как это? – снова пришёл на выручку Грибницкий.
– В Чернореченском заповеднике вообще нет егерей. Территорию патрулируют дроны.
– Но… – выдавил Истомин.
– Вот и мне непонятно. Если бы кто-то один на них указал, но целая группа…
В этот момент засигналил стационарный коммуникатор. Тамара Александровна кивнула на дверь и приняла вызов.
– За проделки студентов вне школы всё равно отвечают учителя, – сказал Грибницкий Истомину, когда они вышли из директорского кабинета.
Истомин уже собрался отправиться на лекцию к седьмому курсу, когда из-за угла на него налетела Магдалена Оскаровна Третьякова.
– Ох, простите, – запыхавшись, пробормотала она. – Тамара Александровна у себя?
– У себя, – кивнул Грибницкий. – Что-то случилось?
– Ох, это чепе! – Третьякова, не обращая внимания на вопросы Грибницкого и удивлённый возглас секретарши, без стука ворвалась в кабинет директора.
Грибницкий вопросительно посмотрел на Истомина, тот только пожал плечами. Через несколько секунд из кабинета выбежала Третьякова, что-то сбивчиво объясняющая и размахивающая руками, за ней вышла Михайловская. Третьякова, не дожидаясь, пока директор её догонит, убежала на несколько шагов вперёд.
– Идёмте же! – с истерической ноткой воскликнула она.
– Я иду, – раздражённо произнесла Михайловская. – Поймите, я уже не могу бегать так, как вы. Возраст, знаете ли.
Истомин взял Тамару Александровну под руку, и идти ей стало легче.
– Что произошло? – громко спросил Грибницкий, которому спешка тоже давалась непросто.
– Наш фонтан, – прокричала Третьякова, оборачиваясь. – Кто-то его испортил!
Когда процессия добралась до фонтана, установленного в небольшом крытом зимнем садике прямо за корпусами, вокруг уже собралась толпа студентов и преподавателей, снимавших происходящее на видео. Правда, близко никто не подходил, а некоторые прикрывали лица.
По словам Третьяковой, фонтан испортили, но это было мягко сказано. Вода в приобрела бурый оттенок, чаша и небольшой бассейн белого мрамора покрылись грязными разводами. Вокруг распространялся гнилостно-фекальный запах, от которого щипало глаза и сдавливало горло.
Перед Тамарой Александровной толпа расступилась.
– Ученикам и преподавателям, я полагаю, стоит отправиться на занятия, – твёрдо сказала она. Когда Михайловская что-то произносила таким звенящим тоном, никто не решался ей перечить.
