Вечером того же дня Энди позвонили из оргкомитета проекта «История в лицах». Приятный женский голос поинтересовался стадией, на которой находится его работа. Энди соврал, что полотно почти готово. Приятный голос выразил одобрение и сообщил, что в Комитет звонили из Медиацентра и сообщали о своём намерении сделать сюжет о работе Энди.
– Разве они не будут освещать весь проект целиком? – спросил Гарри за ужином.
– Будут, конечно, – сухо ответил Энди, глядя в тарелку с нетронутым филе палтуса под сливочным соусом. – Но моё полотно интересует их особенно, поскольку я выдающийся молодой художник, представляющий новое течение в живописи, отмеченный множеством премий, наград, и так далее.
– Короче, сам напросился.
– Именно, – вздохнул Энди.
– Когда начинаешь? – спросил Гарри.
– Официально я скоро заканчиваю. – Энди кисло улыбнулся. – Завтра утром поеду в студию.
Утром Энди несколько минут лежал на спине и разглядывал узор на потолке. Он не мог даже представить, как ему удастся создать что-то, превосходящее эту работу. Как жаль, что нельзя сдать в приёмную комиссию «Истории в лицах» мозаику на потолке гостиной. Хотя нет. С этим потолком Энди не расстался бы ни за какие премии.
К полудню Энди приехал в студию. Он развесил по стенам распечатанные кадры из выпусков новостей, на которых было изображено лицо Джессики Смит. Энди отошёл от стены на пару шагов и разочарованно вздохнул. Как он ни старался выбирать кадры, где её мимика, жесты, одежда и причёска отличались от других, всё равно она была абсолютно одинаковой на всех картинках.
Наверное, он подсознательно выбрал именно те снимки, где она казалась ему наиболее красивой и одухотворённой. И как Гарри может называть её анимацией? Видно же, что в ней больше жизни, чем в половине знакомых Энди вместе взятых. Её проникновенный взгляд, очаровательная улыбка… А какой у неё голос! Жаль, что нельзя запечатлеть его на холсте.
Другую стену Энди заполнил снимками событий, из которых он планировал сделать коллаж для фона. Он постарался не просто выбрать наиболее значимые события в мировой истории, но рассортировал их так, чтобы цветовая гамма гармонировала с центральной фигурой композиции.
Работа заняла десять дней. И хотя у Энди было почти полгода, чтобы создать портрет, он справился за полторы недели. Правда, ему пришлось ночевать в студии. Но это даже хорошо – посторонние мысли не отвлекали. Вернее, он просто вытеснил из своей головы всё, что не относилось к портрету. Даже не спрашивал, как дела у Гарри, когда тот приносил еду. Сам Энди забывал про пищу, мог только работать, пока не падал с ног от усталости, а проснувшись, снова начинал писать.
