Как не старались люди МакИвира, им не удалось добиться от Ларри ни слова о том, где находится Беатрис Флетт, он молчал, скрипел зубами, его глаза метали искры ненависти и ярости, но не произнес ни единого звука.
Выбившись из сил, ближе к полуночи, мучители снова швырнули его в камеру. Едва дверь закрылась и шаги тюремщиков стихли, Оуэн и Гленн, а бросились к нему.
– Ларри! Ларри, ты жив? Господи, он весь в крови, что же эти изверги сделали с ним… – прошептал испуганно Гленн. – Посмотри на это!
На шее у Ларри был железный ошейник с шипами вовнутрь, который впивался в кожу при каждом движении, отчего по груди мужчины непрестанно текли алые струйки крови.
– Оуэн… боже… Неужели и нам предстоит пройти через это… – выдохнул побелевший от ужаса Гленн.
– Дайте воды, – прошептал Ларри еле слышно. Каждое слово стоило ему невероятных усилий. – И помогите сесть. Сейчас мне больше всего хочется отключиться. Но нельзя. Нельзя сейчас спать…
Они тут же кинулись, принесли воды, стерли с лица несчастного кровь и бережно поднесли плошку к его разбитым губам. Ларри сделал несколько жадных глотков.
– У тебя все лицо изуродовано, – Гленн все еще не мог прийти в себя, увиденное внушало ему ужас… – И одного глаза нет…
– Это ничего, – буркнул Ларри, отодвигая плошку, – Я неплохо вижу и тем, что остался! То, что мне нужно – разглядеть смогу… Изумрудное кольцо я увижу… Главное сейчас не заснуть… Только не дайте мне заснуть!
Гленн и Оуэн переглянусь – очевидно, несчастный страдалец помешался от боли! Что за бред он несет?
Тем временем башенные часы пробили полночь. Перепуганные узники продолжали сидеть молча, ожидая неведомо чего, не сводя глаз с изуродованного лица Ларри. Они боялись лорда МакИвира и его солдат. И боялись своего товарища, по груди которого по-прежнему бежали струйки крови. Боялись, несмотря на то, что он героически спас Оуэна, рискуя собой. Он не смотрел на них и ничего не говорил.
Каждая секунда тянулась для этой троицы медленно, ползла, словно долгое, мрачное столетие, наполненное ужасом и безысходностью, а потом раздался еще удар. Час ночи. В замке воцарилась полная тишина. Гленн и Оуэн, измученные, наконец тоже уснули. А Ларри продолжал вглядываться в темноту теперь уже единственным глазом. Ладно, подумаешь, это всего лишь глаз. С ним и не такое случалось… Помнится, мать заточила его на год в гномьем подземелье без пищи… Вот это действительно было страшно. Главное, чтобы замысел теперь удался! И он сможет отомстить тем, кто это сделал! Ларри почувствовал, как снова закипела ненависть, черная половина его души пробудилась с полной силой и не давала уснуть. Страшно болела голова, во всем теле пульсировала кровь. Да еще этот чертов ошейник царапается и колет все время! Он поднял руки, вцепился в тяжелый железный обруч, напрягся – и, разорвав его пополам, швырнул в угол. Потер шею. Часы пробили два. Пора! Иначе будет поздно.
