– В последнее время я наблюдаю за цепочкой инцидентов… – чекист говорил, осторожно подбирая слова, – которые меня беспокоят. К таким я отношу и ту операцию, в которой ты, Василий, принимал участие. Я к тебе за этим и пришел. Мне нужно знать детали произошедшего.
Ликвидатор мгновенно сошел с лица. Весь его недавний энтузиазм погас. Он нахмурился и ссутулился. Он тяжело вздохнул и полез рукой под стол. Оттуда он выудил бутылку этанола, плеснул содержимое в граненый стакан на два пальца, разбавил водой и залпом опрокинул в себя. Протяжно рыгнув, он уставился в стену невидящим взглядом. Молчание затянулось.
– Я расскажу тебе все, что помню. Но не удивляйся, что понять из моих слов ты ничего не сможешь. По-другому все равно не получается…
Василий начал говорить неожиданно тихо. Голос его словно резко потерял всю былую силу и сорвался на хриплый шепот. Степан подался вперед, чтобы не упустить ни единого слова…
Когда ликвидатор замолчал, часы показывали конец смены. Его длинный путанный рассказ завел чекиста в еще более глубокие дебри непонимания. Сложносочиненные конструкции речи ликвидатора не означали ничего конкретного. Суть рассказа прикрывалась словом, никак с ней не связанным, то – скрывалась за следующим, и так до тех пор, пока от изначального смысла не оставался лишь полуистлевший след. В сухом остатке, Степан услышал ровно то же самое, что вычитал в рапорте.
– …увидеть все было можно, а вот понять – нет. Смотришь, а мысли против воли твоей брыкаются, на другие вещи перескакивают. Обычные, бытовые. Сколько Сидору пайков за подгон пузыря осталось отдать, цвет гермодвери в родной жилячейке, вкус концентрата – вот что на уме вертелось, пока мы смотрели. Я все видел, но понять…познать… не смог. Такой вот парадокс.
– Так ваша группа ликвидировала угрозу?
Ликвидатор лишь понуро замотал головой.
– Перекрыли за собой коридор, да пару подсобных переходов. Володька там остался, отстал тогда… Подробнее не расскажу, даже не спрашивай – сам слышал, что из этого выходит. Никто из тех, кто тогда выбрался, не сможет описать ту смену по-человечески. Не получается и все тут! В башке черная-черная-черная паутина одна. Черная-черная! Кого хочешь спроси, – ликвидатор перешел на едва внятное бормотание. – Черная. Спроси кого угодно. Ченрая пуатина. Не лопучается ничего.
– Не понял? – переспросил Степан.
– Не получается ничего, говорю. Черная она. Чер-на-я!
Ликвидатор начал заговариваться. С каждым словом его стало потряхивать и передергивать. Рот содрогался в сильном спазме. Вдруг он вскинулся и посмотрел чекисту прямо в глаза.
