– Согласна. Просто медленно обходим каждый ряд.
– Почему-то у меня четкое ощущение, что фото там будет не “лысое”. У него одно время была лохматая прическа, волосы светлые.
Сана нашла его первым.
– Же-ень, Ян Леонидович?
– Да!!!
Я подбегаю к ней, спотыкаясь и чуть не падая. Передо мной предстает камень, и он напоминал собой… ничего он не напоминал. Камень нетривиальной формы – это действительно единственное, что о нем можно было сказать. С натяжкой можно было бы представить, что это форма человеческого сердца. На могилке стоял красный фонарик, в который вставляется свечка, а в кусочке земли посажены белые розы, которые начинали дичать и обрастать сорняками. Вокруг в вазах были и другие белые цветы: хризантемы, маргаритки, лилии… На самом камне сзади были ФИО и даты, а спереди выбито “Ян” и нарисовано как по трафарету “Влад”.
– Вот те раз, брат, что ли?
Напротив, на заборчике, два фото. Ян с волосами – как я и ожидала! Рядом фото парня, довольно похожего на него.
– Похоже, он. Я что-то такое слышала. Ну это что за жизнь такая, двух детей потерять.
Мы присели, я положила на могилку особые сигареты, намного длиннее обычных. Да он и сам был сильно длиннее обычных людей. С сигаретами тоже та еще история: мы не могли найти их, пока не последовали за, казалось бы, случайной, нарисованной на асфальте стрелочкой, а ведь обошли 3-4 магазина, даже направленных на табак. И стрелочку увидели сразу, даже надпись была – “Иди”! Вот так не слушаться Города. Передохнув и осознав, что хотим покушать, мы попрощались с ними.
***
К Никите я шла уже одна. Сана работала, а я хотела иметь в запасе много времени до закрытия кладбища, чтобы при повторении истории не паниковать. Но все прошло гладко и безболезненно, мне таки назвали участок, идти до него было постоянно по прямой. День был ясный и тихий. Пока шла, заметила, что все кладбище усеяно колокольчиками. И хотя с поиском калитки опять пришлось повозиться, я делала это неспешно и спокойно. И даже не без юмора! Рядышком была разрыта свежая могила, и я успела подумать, как бы мне не ухнуть туда с размаху.
Снова присев на калитку и отдав сигареты, на этот раз распространенные, меня вдруг пробило на болтовню. В жизни молчаливая, я чесала языком добрых полчаса. И рассказывала, рассказывала…
– Знаешь, я особо не грущу, когда кто-то умирает. Ведь никто не уходит полностью. Всегда есть способ связаться.
И тут я почувствовала руки на своей голове. Если бы это были плечи или спина, я бы еще посомневалась, но голова у меня чувствительная. Чьи-то большие пальцы прошлись от висков до затылка, поглаживая. Пребывая в полном шоке, я просидела тихо и неподвижно минут пять, даже дышала осторожно. Когда ощущение исчезло, я попрощалась и стала собираться. Краем глаза заприметила движение – сквозь кусты как будто трусил белый кот. Никита обожал котов при жизни… Обожает и сейчас, судя по всему.
