– Извини, милый! Передержала я тебя. Не подумала. Другой раз такого не будет. Ты отдохни маленько, остынь, помечтай, я всё как надо сама сделаю. Не расстраивайся, не обижайся. Время у нас есть. Сил молодых полно, желанием близости тоже не обижены. Лежи и молчи. А лучше и вовсе глаза закрой и обо мне мечтай.
Тут она так заиграла на его дудочке, что обо всё прочем Антон мигом забыл, отдавшись очарованию мелодии, извлекаемой милой.
Тишина, звуков не слышно, но в голове и во всём теле музыка звучит. Волшебная, чувственная.
Заслушался Антон, шалея от непривычных ласк, отключился совсем.
В голове сверкают фейерверки цветных вспышек, накатывает волнами шум прибоя. Дальше, всё происходило, как в фантазиях и снах.
Почувствовал вдруг Антон недюжинную, явно пригрезилось, силу в чреслах и многократно возросшее желание немедленно очутиться внутри милой, что произошло в ту же секунду.
Слышит только неприлично-прекрасные звуки – хлюп, хлюп, хлюп. И мерное биение одного липкого тела о другое.
Очнулся парень от судорожных спазмов внизу живота и взрыва внутри влажной тесноты.
Трясло его не по-детски, словно после марафонской дистанции с полной выкладкой.
Ощущения были необычно яркие, неведомые прежде.
Поплыл Антон, растворился в благодарности и нежности к жене.
Сердце стучит. Как бы совсем не выскочило.
Жена сует ему в руки свои трусики, – вытрись. Ну как, полегчало? Ещё разок полечимся или хватит на этот раз? Теперь веришь, что люблю?
– И я тебя люблю! Ты у меня самая лучшая.
Подумал Антон секунду и решил не отказывать даме в продолжении банкета. Конечно, это он кокетничал. Накопилось у него за сенокос добра в закромах – ешь, не хочу. Подружка для него всегда желанное лакомство. Аппетит у парня хороший. Может он сладкоежка?
Продолжили они светскую беседу на высшем уровне немедленно. Теперь-то им торопиться некуда, можно всё с толком, с чувством, с расстановкой, чтобы ничего не упустить.
Лизались и ластились молодые часа полтора.
Кажется, всё обследовали, ничего не забыли.
Вылезли после окончания рандеву из убежища: в головах от пыли и грязи можно рассаду высаживать, а ведь только из бани.
Уж они и вытряхивались, и дули, всё без толку. Пришлось в остывшую баню идти, головы мыть.
Разделись, начали мылиться. Не утерпели, глядя на соблазнительные упругие тела, опять слились в порочной страсти, опьянённые неутолённой до сих пор жаждой.
Домой явились раскрасневшиеся, счастьем светятся, словно блины со сковородки.
