– Это было весело. – Улыбнулся Рочен. – Особенно, когда я чуть не грохнул первый в своей жизни аэромобиль… Но ты, совушка-сова, меня спасла.
– Еще бы! Моя задача – охранять тебя до момента исполнения контракта.
– Конечно. – Мужчина снова погладил волосы девушки. – Получив мои самые яркие эмоции, ты бережно вложишь их в земную энергетику и с облегчением забудешь об одном неудачнике.
– Рочен!
– Да, милая?
– Если бы Лайсин никогда не встретился с принцем…
– Думаю, детская дружба постепенно и естественно сменилась отношением слуга-господин. Но в то время моя душа была потрясена предательством Лиса.
– Разве он тебя предавал? Нет. Просто объяснил, что его интересы поменялись, и ты больше не входишь в их сферу.
– Понимаю. Но душа до сих пор болит. Смешно, правда? После всего, что узнал, с нетерпением хочу освободиться от этих уз. С тех пор, как снял обруч с шеи Лайсина, я ни разу не пытался влезть в его сознание. И не стану этого делать впредь. Да, моя совушка, как только закончится контракт, я уйду в монастырь.
– Ты думаешь, монахам не свойственны грехи человечества? Когда плоть, принадлежащую видимому миру, насильно ограничивают, желания принимают самые странные и нелепые формы.
– Ты была послушницей? – Улыбнулся Рочен, смахивая со своей щеки упавшую на нее пеструю прядь.
– Я живу много, очень много лет и знаю неизменные в веках страсти человечества. – Девушка привстала, а потом уткнулась лицом в шею мужчины.
– И какое же из желаний самое распространенное?
– Власть, мой глуповатый доктор. Каждый из вас хочет повелевать. Пусть хоть собакой или лошадью. Но приятнее всего – остальными людьми.
– Так власть давно поделена.
– Когда кому-то неймется, начинается новая война.
– Мне власть не интересна.
Голова девушки приподнялась, а один глаз скептически сощурился.
– Твой контракт – не что иное, как попытка вернуть друга под свой присмотр. Скажи, кто из вас двоих был лидером? Дай угадаю… Им был ты. Поэтому тебе так больно.
– Глупости!
– Нет, мой золотой. Однажды в поле зрения Лайсина появился сильный и перспективный лидер, поманивший разнообразием новых игр. И твой слуга, бросив к твоим ногам кольцо твоих интересов, ушел играть по чужим правилам. Ты не любил его, Рочи… Ты любил себя. Отказываясь говорить с Герденом, ты похож на обиженного мальчишку, у которого тот забрал любимую игрушку.
– Я с ним говорил… Ты помнишь. И ничего из этого не вышло. Одного не могу понять… Зачем он ко мне цепляется?
