– Больно! – Тот развернулся и только после этого поинтересовался: – А тебе зачем?
– Задери свою вонючую рубаху.
– Как будто сам пахнешь розами! – Фыркнул старик, но рубаху задрал.
Опираясь руками на края обеих кроватей, он осторожно спустил ноги и пересел к деду.
– Я хочу посмотреть твою спину. Если будет больно, терпи. Если будет очень больно, можешь шипеть, как дикий кот. Только за руки не кусай.
Дед засмеялся. А он прошел чуткими пальцами по позвоночнику.
– Таскал тяжести?
– Всю жизнь работал. Сначала на полях, а потом – в шахте. Уголь грузил и толкал вагонетки.
– Понятно. – Он накинул на деда одеяло. – Здесь тебе не помогут. В какой, говоришь, стороне туалет?
– По коридору направо.
Он осторожно опустил на пол ногу, где еще недавно были разорваны связки. Нога стояла твердо. Приподняв тело на руках, упертых в спинки кроватей, он сделал шаг. Боли не было.
– Парень… – Старик, скособочившись, привстал с кровати. – Давай я тебя отведу. Можешь положить руку мне на шею.
– На твой позвоночник страшно опираться.
– Ничего… Я привычный. А ты знаешь, как эта болячка лечится?
– Деньгами, дед.
– Понятно, что деньгами… Так не к спине же их клеить!
– Найди доктора – мага. А потом съезди на горячие минеральные источники.
– А ты сам-то… маг?
– Нет, дед. Я – рабочий в театре.
– Глаза у тебя странные… Смотреть невозможно. Случайно, не от чар?
– Дедуля, может, расскажешь, кто такие чары и почему при взгляде на меня все их поминают?
– Вот она – молодежь… Ни в Богов, ни в нечисть не верит. Твари такие… им бы над душой человечьей поизмываться. Поманить за собой обещанием чуда, да завести наивного в трясину.
– А… что-то такое вроде слышал. Нет, дед, с чарами я не знаком. Вот это – туалет? – Он с задумчивостью посмотрел на дурно пахнущую дыру в дощатом полу.
Старик снова захихикал.
– Мальчик, ты, верно, из богачей?
– Не… Я – под кустиками. Чисто и лопушки растут.
– Ты бы еще лотосы вспомнил… Ну что, отлил? Пошли обратно.
В изнеможении повалившись на кровать, он закрыл глаза. Тело было слишком измученным и слабым. Но, если подобрать костыли, на одну ногу можно было опираться. С коленом дело обстояло хуже, но если его дней десять не тревожить, то потом можно будет потихоньку расхаживать.
– Этот? – Вывел его из забытья громкий мужской голос, а беззастенчивая рука грубо потрясла за плечо.
– Ну? – Спросил он, открыв глаза. – Что надо?
– Хочу увидеть ноги. – У кровати стояли трое мужчин. Один из них говорил, двое других, вытянув шеи, чуть ли не кланялись.
