– Послушай, милая, к сожалению, мы не сможем сходить в ресторан: ни к чему, если нас увидят вместе, но никто не мешает нам поужинать дома, побаловав себя парочкой изысканных блюд и хорошим вином.
– Как тебе будет угодно, – пробормотала окончательно смущённая Вероник. А что, пожалуй, молодой человек не зря устраивает праздник, возможно, он хочет поговорить о свадьбе? И как положено приличным господам решил обставить это событие по-особенному. Она мигом поспешила за покупками, а Бланшар вернулся к себе и ещё несколько раз, с явным удовольствием, перечитал исписанные аккуратным почерком страницы.
Ужин в жарко натопленной тёткиной гостиной с поданными к столу устрицами, снежками на десерт и несколькими бокалами вина совершенно расслабил молодого человека. Кажется, он и впрямь вообразил себя солидным господином. Бросив взгляд блестящих от вина глаз на служанку, что сидела неестественно прямо в страхе выказать себя деревенской невежей и капнуть на единственное нарядное платье, Эжен вскинул голову и шепнул:
– Я хочу тебя, Вероник, иди ко мне.
Девица зарделась и с готовностью поднялась из-за стола. Но Бланшар не собирался покидать гостиную, его одолело странное желание почувствовать себя свободным от всяких условностей, побороть собственную застенчивость и стыдливость, словно бросая вызов воспитанию и негласным нормам поведения. Но служанка, хоть и не была невинной девушкой, никак не могла заставить себя пойти на уступки, и если поначалу она мягко упрашивала подняться в спальню, то потом и вовсе начала вырываться из объятий любовника.
– Да отпусти меня! Слышишь, отпусти, – задыхаясь, твердила Вероник. – Не могу я быть здесь, да и светло как днём, давай хотя бы погасим свечи!
Но Эжен не собирался отступать от задуманного и стал проявлять грубость, пытаясь добиться желаемого хотя бы силой. В итоге любовники разругались в пух и прах, и праздничный вечер был окончательно испорчен. Девушка, всхлипывая, направилась в кухню мыть посуду, а взбешённый Бланшар, состроив обиженную гримасу, покинул дом, громко хлопнув дверью. Как только он оказался на улице, хорошее расположение духа вновь вернулось к нему. И, сунув руку в карман пальто, где лежали деньги, приготовленные на расходы по хозяйству, он ухмыльнулся и свернул в переулок, где в скудном свете одинокого фонаря прогуливались девицы. Эжен медленно прошёлся из конца в конец, бросая оценивающие взгляды. Ему нравилось, что потаскушки смотрят на него с надеждой, стараясь выпрямить спину, чтобы ткань безвкусного кричащего туалета туже облегала грудь. Наконец, он остановился напротив девушки с забавными рыжими кудряшками кокетливо торчащими из-под поношенной шляпки. Она показалась Бланшару довольно хорошенькой и совсем юной. Не произнеся ни слова, молодой человек согнул руку и потаскушка ловко просунула свою.
