Когда я проснулся, мне в глаза ударил яркий солнечный свет. Я сидел у невысокой каменной стены. Подо мной была мягкая зелёная трава, над головой сияло нежно-голубое безоблачное небо. Я быстро поднялся на ноги. Это были несомненно руины какой-то круглой башни. Остатки толстых каменных стен поднимались над травой не более чем на метр-полтора. Массивный свод древнего подвала надо мной превратился в неглубокую нишу. Пологий, заросший густой травой склон вёл туда, где когда-то была дверь… Что за наваждение? Тут даже от дождя не получилось бы укрыться – промок бы на фиг… Я быстро вскарабкался вверх по травяному склону и огляделся. Мимо пробегала неширокая, аккуратно посыпанная гравием дорожка с парой скамеечек. Меня окружали заросшие высокими кустами сирени давно ушедшие в землю руины древней крепости. Какой-то парк для прогулок пенсионеров… Что всё это значит? Я снова спустился к остаткам каменного свода, скрывавшего когда-то мрачный подвал башни. Где-то тут лежал труп девушки… Однако сейчас до пола подвала было не меньше полутора метров земли, а над моей головой посреди безоблачного голубого неба сияло ослепительное солнце… Что же произошло? Где башня? Где тот жутковатый тюремщик с гнилым зубами и вонючей шкурой? Некоторое время я метался среди руин, совершенно не представляя, что мне делать. Снова было жарко, снова был ослепительный июньский день… Сколько времени я проспал? Да и спал ли я вообще? Где Мари-Анж? Какой сегодня день? Что, вообще, произошло? Вопросы один за другим всплывали в моей голове, и я не мог найти ни одного ответа… Наконец, я выбрался на дорожку и не задумываясь пошёл в сторону видневшейся неподалёку церкви. Улочка, на которой совсем недавно шумел средневековый рынок была пустынна, да и дома на ней выглядели сейчас несколько по-другому. Но церковь не изменилась, церковь я узнал сразу. Маленькая дверь в боковой стене была закрыта. Именно через эту дверь мы с Мари-Анж попали на тот странный средневековый фестиваль… Я подошёл к двери и потянул за металлическую скобу – дверь легко отворилась. Под массивными сводами церкви была тишина и прохлада. Я осторожно вошёл внутрь и притворил за собой дверь. Едва мои глаза привыкли к полумраку церкви, я увидел ряды старинных деревянных скамеек, и тут же до меня донёсся негромкий голос, который я сразу узнал – господин Жероди рассказывал про сира Робера:
– … И не было такого злодеяния, и не было такого преступления, перед которым бы он остановился, после которого его мучило бы раскаяние… – говорил старик, – Сир Робер был не просто жестоким феодалом; даже на фоне далеко не гуманных нравов Средневековья репутация его была ужасна…
