Завопив от испуга, Тимофей рванул ногу к себе. Пёс резво отпрыгнул в сторонку. Как только мужчина застучал молотком, зверь вернулся назад и схватил его за другую ступню. Отец заорал на кобеля и попытался его, как следует пнуть. Виктор легко ускользнул от удара и, широко «ухмыляясь», сел рядом с будкой.
Минуту спустя, всё повторилось. Затем ещё, и ещё. Самое неприятное, было в том, что с каждым разом становилось всё хуже. Виктор хватал Тимофея за лодыжки намного азартнее и, соответственно, гораздо больнее.
Отец Васи мог только злиться на глупого и, как оказалось, очень вредного пса. Так продолжалось до тех самых пор, пока бедный мужчина, наконец, не закончил работу.
Положив инструменты на пол деревянного домика, Тимофей стал выбираться наружу. Пока он, как швейный челнок, ворочался в будке, его одежда пришла в большой беспорядок. Свитер, рубашка и даже тонкая майка выбились из-за пояса брюк.
Телогрейка задралась к плечам и зацепилась за край очень узкого лаза. Мужчина дёрнулся раз, второй, третий и понял, что крепко застрял. Точно так, как толстяк Вини-Пух в норе худощавого Кролика.
Набрав в лёгкие воздуха, Тимофей стал кричать, чтобы кто-нибудь к нему подошёл. Но, во-первых, мужчина оббил изнутри будку картоном, а он, как всем известно, замечательный изолятор звуковых колебаний.
Во-вторых, дети с женой сидели в каменном доме. Они были за окнами с двойными зимними рамами. Так что, сколько отец не вопил, никто его не услышал, и не прибежал вызволять из ловушки. Между тем, голая спина и обнажённый живот человека мёрзли всё сильней и сильней.
Трясясь от жуткого холода, Тимофей стал рвать пуговицы со старой одежды и стаскивать её через голову. К тому времени, толстая телогрейка сбилась плотным комком, а повернуться мужчине в будке было, в общем-то, негде.
К сильной досаде отца, Виктор никак не хотел униматься. Отвратительный зверь продолжал развлекаться. Он всё крепче и крепче хватал мужчину зубами за ноги. В душе человека закипела невероятная злость на бестолкового пса. Она накопилась в огромном количестве и уже клокотала, как мощный вулкан.
Спустя пять минут, Тимофей кое-как сбросил одежду и оказался голым по пояс. Почти задохнувшись от тесноты и усилий, он с огромным трудом набрал воздуха в грудь. Немного привёл себя в чувство и стал выбираться наружу.
Естественно, что Тимофей двигался задом, пятясь, как рак. Причём скользил голым пузом по мёрзлому снегу. Что он тогда говорил, не стоит сейчас повторять. Приличия не позволяют так поступить.
