–О, прапорщик! То иные войны. А сейчас самая грязная война – Гражданская. Грязь, пыль и вши. Вот вам и вся романтика. Вы посмотрите на лица ваших солдат.
Лабунский показал на солдат, что ехали на других телегах.
– Они просто устали грузить снаряды, поручик, – сказал Володя. – У нас вчера три телеги сломались. Пришлось срочно менять. Пока нашли замену. Пока заставили мужичков.
Правил телегой бородатый мужик, рядом с которым сидел солдат-ездовой с винтовкой.
– Вы видели, какое лицо у нашего возницы, – тихо спросил Володя.
– Совершенно не обращал внимания.
– А вы приглядитесь. Словно с иконы сошел.
Лабунский посмотрел на мужика с черным от копоти суровым лицом. На нем был драный пиджак и старый картуз с треснутым козырьком.
– Что-то наш богоносец не слишком доволен своей миссией, – также тихо сказал прапорщику Лабунский.
– Оно и понятно. Его заставили ехать на позиции.
– Заставили?
– Под угрозой расстрела. Добровольно они не желают помогать нашей армии.
– Это мне хорошо известно, прапорщик. Крестьяне хотят продавать нам свои запасы за звонкую монету. Но где она эта монета в кармане офицера? Моего жалования «колокольчиками»11 не хватит и на хлеб. По всей зоне Добровольческой армии жуткая дороговизна. Деньги за день превращаются в простую бумагу.
– Я еще не получал ни одного жалования, поручик.
– Снабжение армии хуже некуда вот и процветают реквизиции и грабежи…
***
Из лощины показались пятеро всадников. Володя положил руку на кобуру. Но это были казаки в волчьих папахах. Конница генерала Шкуро.
– Кто это у нас? Корниловцы?
– Обоз для ударного полка.
– Кто командует? – спросил есаул.
– Я, прапорщик Одинцов.
– А вы поручик?
– Поручик Лабунский, Самурский полк. Я просто попутчик. Следую в расположение своего полка.
– Красные прорвались на участке Валуйки-Купянск. Их пока отбили. Но отдельные обряды могут попадаться. Будьте осторожны.
– Как прорвались? – спросил прапорщик. – Это наш глубокий тыл, как мне сказали.
– Вон за тем бугром лежат свежие трупы, прапорщик. Так что это уже не тыл, а передовая. Честь имею!
Дозор умчался прочь.
И есаул не соврал. За пригорком лежало несколько трупов красноармейцев. Когда они поравнялись с первым, крестьянин обратился к солдату:
– Ну-ка придержи вожжи, служивый.
– Чего?
– Вожжи придержи, говорю.
Солдат взял их из рук крестьянина. Тот живо соскочил с телеги и подбежал к мёртвому красноармейцу, который был убит в затылок. Его череп наполовину снесен. Фуражка лежала впереди. Крестьянин живо поднял её и вытряхнул кровавую массу.
