Доминик подвел его к огромной глыбе мрамора, высотой с весьма рослого Эггеранта. Блестящую белую поверхность камня рассекала глубокая трещина.
– Хороший мрамор. Жаль, что испорчен. Нам стоило немалых усилий привезти его из каменоломни. А вот теперь придется от него избавляться. Но ты можешь нам помочь.
– Каким образом? Помочь его утащить?
– Ну зачем же? – пожал плечами Доминик. – Ты назвал себя разрушителем. Вот и разрушь этот камень.
Эггерант с сомнением посмотрел на глыбу. Пусть и изуродованная трещиной, она казалась ему даже более грозным противником, чем Жан Куртене. По крайней мере, как справиться с опытным рыцарем, Эггерант знал, а как расколоть мрамор – нет.
– Ты же еще ни разу не использовал alius по своей воле. Первый раз самый трудный. Попробуй вспомнить, что ты чувствовал, когда alius срабатывал сам, – подсказал Доминик. – Вспомни и воссоздай все свои ощущения. Будет непросто, но, если хочешь быть хозяином своего alius, тебе придется тренироваться. Как ты тренировался управляться с мечом.
Что Эггерант помнил о тех трех случаях? Что он испытывал, когда рыцарь занес над ним меч, когда он сражался на турнире, когда ссорился с Гильметиной? Первое, что пришло в голову Эггеранта, – страх. Не парализующий. Наоборот, тот, который дает силы действовать, защищаться.
Мраморная глыба страха у Эггеранта не вызывала. Может, раздражение, но точно не страх.
Чем дольше Эггерант смотрел на камень, тем сильнее он ощущал некоторое родство с ним. Как и этот камень, ставший негодным из-за трещины, юноша считал себя испорченным своим alius.
Рыцарь уже успел запомнить форму трещины, когда понял, что дело не в страхе. Точнее, не только в нем. Он боялся и до этих трех событий. Было что-то еще. Или, наоборот, чего-то не было.
Контроля.
Во всех трех случаях с Эггерантом происходило то, что находилось вне его контроля. Чья-то воля, случай, что-то неопределенное. Это наслаивалось на страх.
Юноша ощутил в груди приятное покалывание. Знакомое ощущение. Может, то самое? Эггерант сосредоточился на этом состоянии и попытался его вынести за пределы своего тела и направить на камень.
Покалывание усиливалось. Приятно щекотало изнутри.
С глухим хрустом на поверхности мрамора начала образовываться замысловатая паутинка мелких трещинок. Прежде монолитная, глыба сейчас напоминала вареное яйцо, которым кто-то хорошо постучал по тарелке.
Покалывание усиливалось. Эггеранту казалось, что сила течет из него с легкостью и резвостью лесного ручейка и так же неостановимо.
