Теория Хааста | страница 25
– Все понял, Александр Петрович. Сделаю в лучшем виде.
– Настраивайся… на пятницу. Дадим до обеда, а вечером заходи, отметим. Ну все, беги, работа не ждет.
Виталик прощается с директором, распахивает дверь кабинета, чуть было не врезается в публикующую что-то прямо на ходу черноволосую Мишель и быстрым, счастливым шагом спешит к кофе-автомату. Он выбирает латте, клацает по кнопке и будто бы видит, как буквы на дисплее автомата складываются в цепкий, желтушный заголовок:
Избитый гомофобами чудак воображал себя супергероем!
Текст за авторством Виталия Васина.
16
“… и вот вы понимаете, насколько мне обидно теперь? Я никому ничего плохого же не сделал, а они со мной так поступили. Я же помогать хотел, особенности свои использовать, униникальность свою как существа такого, что вроде и человек, но и Хааст, орел, то есть, как Отец мой, не настоящий, а, ну, тот, кто воспитал, в общем. Хорошо же звучит, знаете, что вот и летать я умею, и сил в руках и ногах много, чтоб защищать да спасать, но почему им это не понравилось, не надо было? Признаюсь, конечно, что и славы хотел, как супергерои из фильмов, но ведь там все они славу свою получают, разве не так? Любят их люди и ценят, не все, конечно, и не всегда, и очень сложно им иногда бывает, но ведь обидно-то мне не поэтому. А потому, что мне не дали даже героем себя проявить! Вот только представьте, спас от ограбления – а меня в полицию вместе с преступниками и забрали, раздели там, слов плохих наговорили, полдня в клетке продержали, пока не разобрались, и ведь не поблагодарили даже, да еще и к психиатру отправить хотели. Разве так поступают, с супергероями или нет, но с теми, кто прав и помочь хотел? И это самое простое еще, дальше-то хуже стало: в педерасты меня записали, а я даже и слова такого не знал, теперь-то понимаю, конечно, что оно означает, но почему записали-то? Потому, что костюм носил, как у супергероев из фильмов! Взъелись на меня, дескать, костюм мой оттого, что я с самцами, мужчинами, то есть, люблю время проводить, ну, в том смысле самом, а я ведь никогда и не думал об этом, и не помышлял, так сказать. Вот и подловили, избили так, что в больнице три месяца, все лето, в гипсу пролежал, зашивали даже, вот и шрамы остались. Чем я перед ними виноват? И как будто этого мало было: в квартиру, что я за последние деньги снимал, пробрались журналисты, все вещи вверх дном перерыли, записи мои нашли и на потеху публике выставили, посмешище из меня сделали. Теперь меня никто всерьез воспринимать не будет, сразу эту публикакацию вспоминать начнут. По-хорошему, в суд на них за это подавать надо… но не за этим я здесь, не для того пришел! Я хотел людям помогать, добро делать, со злом бороться, но зло побеждает, а люди именно его и поддерживают! Понимаете, как это обидно, когда ты к лучшему стремишься, хочешь полезным быть, понтециал свой, или как его там, использовать, а никому не нужно это, все против только! Понимаете? Понимаете?”