Даша всё наблюдала, точнее присутствовала в другом…
– Так! Всё! – решительно сказала мать, вытирая рукавами мокрые глаза.
Даша мёртвым взглядом заметила бегущую к ним женщину.
– Коля, сейчас мы домой, да, сынок? Я тебе конфеток и чаю дам… – очень добро, с улыбочкой молвила мать, успокоившись.
Что-то ещё сказала, утешилась своими словами и обернулась на тревожный зов:
– Наталья Васильевна… Наталья Васильевна, – звонко голосила какая-то фигура. Все трое смотрели неизвестным страхом на неё. – Наталья Васильевна, – подбежав, снова повторила запыхавшаяся женщина. – Беда, Наталья Васильевна! Нужна ваша помощь.
– Что случилось, Марфа Егоровна? – спросила побледневшая мать.
– Быстрее… по дороге объясню.
– Даша, – изменившимся голосом сказала мать, обращаясь к дочери, – бери Колю и домой.
– А муж ваш? Он дома? – продолжала женщина.
– Он уехал…
Они убежали. А Даша взяла Колю за руку и пошла по своему перевернутому миру, даже не перевернутому, а… А Коля проливал глазами на звёздный свет грёзы, молчаливо всматриваясь в таинственную сущность ночи. Даше виделись совы, сидящие на примятой траве, рыси, сквозящие в кустарниках, другие непонятности, созданные воображением. Дети дошли, крепко спрятались за затворённой дверью. Их поджидал дружелюбный мрак.
– Даша, может свет зажжём?
– Нет.
– Почему?
Марфа Егоровна и Наталья Васильевна неслись изо всех сил, спотыкались о кочки, ножки проваливались в ямку. Тьма стояла над ними. Вдали завиделись люди, которые являли собой обрубленные… Женщины, когда подбежали к месту происшествия, ужаснулись и неосознанно пооткрывали рты, чтобы попробовать вобрать воздух.
– Ну! Давайте! – бойко крикнула какая-то баба, пришедшая с другой стороны. – Все вместе. Поднимаем!
Около десятка женщин и несколько мужчин двинулись душой к преодолению смерти. Дерево, завалившееся на маленького мальчишку (гораздо меньше Коленьки), сопротивлялось им, не давалось. Оно отказывалось лишить себя жертвы, не уступало счастью других.
Кто-то сказал: «Я ща! За топором! Ждите!» И подбегали новые люди. А грудь мальчика изнемогала под насильственной тяжестью.
– Ванечка! Ваня, ну что ж ты! – изливая глаза, кричала одна женщина. – Зачем же ты там! Выбирайся… Как тебе не стыдно! Так мать мучить! – она произносила всё это, не помня себя, как-то механически, воспроизводя вложенные в неё бесполезности.
– Прекрати! Что ты орёшь на него! – грозно ответил ей какой-то мужик.
Людей становилось больше, а Ваня пропадал под деревом.
