– Зачем тебе мы? У тебя ведь есть он!
– У меня ничего нет в мире людей. Я пришла в него голая, и всю жизнь такой прохожу, и уйду.
Замолчал голос озера, задёрганного белыми стихами тумана. Передо мной стояла Нинаж прозрачных шёлковых одеждах и прекрасном венке из камелий. Впервые она явилась ко мне в минуты радости. И моментально за душой стало так холодно. Так пусто, так страшно. Слёзы неба нынче бессезонны, а плакать хотелось. Зачем? Истину эти слёзы всё равно не отдадут – слишком жадные и ленивые. Нинаж не поверит слезам, хоть они и искренни, но преждевременны. Он забудет тебя завтра в 14.00. не будет вспоминать 2 недели. Ты сожжёшь сотни рукописей, напишешь на обоях во всех комнатах «секс – это зло», и успокоишься, и начнёшь снова мечтать, представлять постельные сцены. Нинаж, зачем нельзя разорвать этот круг?
Она села у воды, опустила в неё свои длинные белесые волосы, потом брови. Видно. Летаргия Золотоволосой печалила её. Жаль, что Богиня реки не может утопиться.
Ногти обкусаны, слёзы развенчаны.
Порок – не глухота, а её отсутствие.
Белые женщины – чёрные женщины,
И в окне косы ветра русые.
Нежность карается стрелами древними,
Может, не надо ему говорить?
Может, нет смерти в лесах за деревнями,
Это не стон, а болотная выпь,
Это сестра подноготная страха
В белых перчатках и в чёрных очках,
Это не «Орбит», а кара Аллаха
За то, что заботишься о белых зубах.
Иммуносистемы
Выборам на Украйне
– Как это? – Нидан, похоже, действительно не понимала, что 9 ложек сахара не сделали её чай сладким. – Ты где? Я тебя не вижу.
–Щёлкни на окне Windows, нынче я вирусю, – ты спокойно дышала.
Вчера впервые дотронулась до клавиш, и не почувствовала боли. Ощущение до одури непривычное: зная, что он тебя любит, сливаться со всеми окружающими. Ты ходила по улицам, вся словно замороженная девочка, вглядывалась в чужие лица, совсем по-другому воспринимала университетские парочки. Это сложнее всего было понять, подумать, что любят простой человеческой любовью не их, а тебя. Мир изменился даже внешне. Может, ты стала видеть лучше, или хуже? Или иначе…
– Прозрение Иосифа наступило внезапно. Оно не было связано ни с солнечными затмениями, ни с рождением Сверхновой в Туманности Андромеды, ни с последним листопадным днём осени. – Это уже говорит Спао, её тембры не перепутаешь ни с чем. – Он закрыл глаза, он – простой еврейский мальчик лет пятидесяти, злой насмешкой судьбы перенесенный в 4-ю лабораторию ЛВС Университета. А когда открыл, трёх-мерность мира перестала существовать – будто не было её вовсе в этой Вселенной. Иосиф отныне мог нежно погладить песочные барханы заставки рабочего стола, и песок неизменно отзывался на эту ласку – мурчал и жмурился, как рыжий кот. Иосиф обращал взор на сбрасывающий нижние листочки фикус, и чувствовал в каждом капилляре растения холодную кровь женщины, его посадившей давно, а ныне с непривычки боящийся темноты, духоты гроба. «
