Но я же должен сделать ее счастливой. В этом не было сомнений. Раз она хочет, значит так тому и быть.
И все-таки чувства были необычными и странными. Я отвез ее в роддом, доехал обратно до ее подъезда, вышел из машины и посмотрел на небо. Почему-то она стеснялась моего присутствия на родах, так что мне нужно было ждать не рядом с ней, а где-то снаружи. Как преданной собаке.
– Привет от Валеры, – донеслось сзади.
Я обернулся и тело тут же отозвалось болью. Звук выстрела достиг мозга позже. Потом еще выстрел и еще…
Как же я не люблю умирать.
На киллера обиды не было. Я все равно ему сделать ничего не смогу. Он ей не угрожает. Но как чертовски обидно терять такое тело!
Как же мне теперь быть рядом с ней? Опять возвращаться в какую-нибудь дворняжку и жить под лестницей, ловя звук ее шагов? После всего, что было?
Ну уж нет!
И тут я понял, что мне нужно делать.
Одна из главных истин: человек обретает душу с первым вздохом. Я мог еще успеть!
Я сорвался с места и полетел над городом стремительной стрелой. Ворвался невидимым и неощутимым в родильное отделение, по запаху нашел нужную палату.
Головка ребенка уже показалась.
Успел!
Я проник внутрь этого пустого сосуда и удовлетворенно вздохнул. Теперь я точно буду рядом с ней. Всегда. Слово то какое-то странное. Я должен помнить, что оно означает, я же прожил… почему я помню только последние пару мину… слово… не могу вспомнить… не могу… не хочу… я… я…
– Уаааа, – закричал ребенок, подбодренный легким шлепком акушерки, – Уааа, – он кричал самозабвенно, вкладывая в крик всего себя, ничего не помня ни о вечности, ни о небесах. Сейчас он хотел только одного – вернуться к теплой и мягкой маме.
