– Вы прямо как маленькие дети, – в сердцах сказала Рина, – Я уже не могу оставить вас одних.
Мать ответила:
– Ты лучше о себе побеспокойся. Когда прием у психотерапевта? Мы с папой тоже не знаем, что с тобой делать.
– Мне не нужен психотерапевт, мама. Я могу на пальцах вам объяснить, что это какая-то чума. Ты слышишь?
Мать показательно с яростью резала огурцы в салат на деревянной доске так, что весь стол содрогался. Она сказала громко, будто немного оглохшая:
– Я не хочу ничего слышать. Мы с папой – взрослые люди. Твои родители. Мы едем отдыхать туда, куда посчитаем нужным. И ты не вправе нас останавливать. Если это – Тот Свет – это тоже наш выбор.
У Рины выступили слезы.
– Ты сама себя слышишь? Я никогда не позволю, чтобы вы поехали на Тот Свет, черт возьми. Я не представляю, откуда к вам приходят эти дьявольские акции, и почему такая возможность вообще существует. Ты вообще замечаешь, что это настолько невероятная ситуация, что у меня даже нет слов это описать. Какой нафиг «Тот Свет», мама? Это что, название города или страны? Почему, когда вы туда выдвигаетесь, в окнах всегда красный закат? Почему, когда вы приезжаете на свой рейс, на вокзале не горит ни одного фонаря, мам? – Рина подошла к ней и взялась за ее плечо, она спрашивала уже практически жалобно. Мать не поворачивала к ней голову и продолжала резать огурцы, скидывать их в салатницу, которая уже переполнилась одними только огурцами. Мать молчала и не отвечала. Отец сидел на диване и тупо смотрел в телевизор, но как будто сквозь него.
Рина посмотрела на них двоих, покачала головой и сказала:
– Посмейте мне только еще раз купить билеты на этот рейс. Если вы уедете туда – вы умрете. А если вы умрете, я вас, блин, убью за это.
Мать продолжила резать уже десятый по счету огурец. Отец резко повернул голову в шоке от таких слов дочери, и вцепился в подлокотник дивана. Потом выражение его лица сменилось на более расслабленное, и он ответил:
– Опять ты грубишь. Как ты нас убьешь, если мы уже будем мертвы?
Рина моргнула. Она смутилась и почувствовала ужасную усталость. Стала собираться к себе домой. «Где моя джинсовка?» Она сама нашла джинсовку, накинула рюкзак на плечо и вышла.
После этого случая полетели месяцы. Рину мучило смутное ожидание, что родители возьмут и снова это сделают – достанут билеты. Но они не проявляли инициативы. Отец вышел на пенсию вслед за матерью. Когда Рина приходила к ним, они почти всегда выглядели уставшими и измученными, слабыми, не физически, но морально. Большую часть жизни ее раздражала их апатичность. Она пыталась их взбодрить, сводить в театр или музей, свозить на набережную или в парк. Но почти всегда они отвечали, что у них нет сил, а если соглашались, то еще в начале поездки начинали жаловаться на головные боли, давление или тошноту. Врачи не ставили никаких диагнозов, они лишь говорили «А чего вы ждали в вашем-то возрасте?». Как-то Рина робко спросила мать, не планируют ли те поездку. Мать ответила:
