Я поняла, что ее уверенность в убеждениях была выражением той самой искренней любви, ведь она хотела лучшего для меня.
Меня охватила просто космическая благодарность.
Я расплакалась в ее объятиях и уходила с нашей встречи полностью наполненной и в то же время уязвимой. Я не просто возвращалась в мир живых. Я шла в новую жизнь. Можешь мне не верить, но я действительно была готова соседствовать со смертью всю оставшуюся жизнь, и находила в этой мысли некое очарование.
Дора быстро зажгла на столе свечу, а потом тут же потушила ее пальцем.
– Не поверишь, – сказала она вполголоса, и новогоднюю музыку на фоне тоже словно кто-то убавил незаметно, – Но на следующей день двери не было. И на следующей. Прошел месяц, но дверь так и не появилась.
– У меня есть догадки, почему она ушла. Потому что мы проникли друг в друга. Я впустила ее в свое сердце, – Дора приложила руку к своей груди, – Теперь Лария живет там. И во снах. Во снах дверь всегда есть. Во снах я всегда без проблем могу найти зеркальную часть нашего дома, и встретиться с Ларией, когда захочу. Могу с ней поговорить. Дверь исчезла, но… – Дора задумалась, – но только потому, что Лария стала одной из сторон моей личности. Можно сказать, что смерть все равно будет сопровождать меня. Я буду помнить о близости смерти без дверей, и без Ларии. Но это больше не вызывает во мне конфликта.
Дора еще какое-то время смотрела в камеру настойчиво, а затем стала надевать обратно бороду Санты, не сводя взгляда с камеры. В последний миг, прежде чем борода скрыла ее лицо, можно было заметить ухмылку. Громкость музыки усилилась. Она надела перчатки, повторно спела часть куплета и пошла пританцовывая спиной к выходу, словно в обратной перемотке, пока не скрылась в коридоре. Камера выключилась сама.
