– Немного высокопарно у тебя, Слав, получилось, – сказала Натка, помолчав. – Но я тоже не понимаю, почему ты здесь никому не был нужен, пока не началась война, а войну начал кто-то, кого мы только по телевизору и видели. Но мне все равно кажется, надо теперь идти. Мы же здесь живем, нас надо защищать. Считай, что наши дочки, я, мы и есть твоя Родина.
– От кого защищать? Это же не сорок первый год, на нас не фашисты напали, Натка! Это цивилизованные страны. Нас не будут расстреливать и сжигать в печах.
– Германия тоже цивилизованная страна была, когда на нас в 41 напала. Генерал Власов на их сторону перешел. Многие “белые” за них воевали. Ведь как они считали: пусть не собственная власть, а немецкая, но они научат нас жить, работать. Упорядочат наш вечный бардак, и все будет хорошо. Ты вспомни, как нам бабки в нашей деревне рассказывали, что пока партизаны не начали устраивать акции, все было хорошо. Солдаты детей угощали шоколадом, у деревенских по-честному покупали или меняли продукты. И это в псковской глубинке, где некому было жаловаться на притеснения. Это потом все изменилось, когда они поняли, что многие русские не хотят жить под властью Германии и при первой возможности убивают оккупантов. Наполеон сгорел на том же. Нас не могут понять на Западе, потому что мы, живя в, по сути, феодальном обществе, отсталом и даже теперь в каком-то кастовом, не соглашаемся на внешнее управление, которое нас выведет из этого дремучего состояния. И знаешь почему? Потому что мы жили под татаро-монгольским игом несколько веков, где у нас не было никаких прав, и мы за это право жить свободными на своей земле отдали очень много жизней. Это на генетическом уровне заложено, также как я от матери переняла привычку хранить сковородки в духовке. Сначала русская печь, теперь духовка. И пока большинство русских женщин будет хранить сковородки в духовках, а мужчины снимать шапку, садясь за стол есть, и делать еще много всяких неотрефлексированных вещей, о которых мы не задумываемся, мы будем хранить свою "русскую душу". Вот так, – улыбнувшись сказала Натка, – а ты – наш папка, и ты любишь котлеты, и никогда не ешь в шапке.
– Особенно в шапке-ушанке… Может ты и права, – я прихлопнул на щеке комара и подумал, что Натка мне дана авансом, за какие-то будущие заслуги, потому что мне всегда было не только интересно с ней разговаривать, а в семейной жизни это очень и очень важно, но она направляла и давала силы. – После Наполеона были декабристы, правда бестолочи рыцерственные, которых обманули и расстреляли, и в течение 15 лет после Великой Отечественной тоже делались попытки ослабить узду, но все безуспешно, наша телега возвращалась опять в свою колею.
