– Теперь нам можно ВСЕ!
– Но вы же не курите.
– Не курил. А теперь курю, – он вытащил из нагрудного кармана одноразовую пластиковую зажигалку и запечатанную пачку «Marlboro». Сорвал из нее целлофан, открыл клапан, выдернул фольгу. – Перед смертью можно ВСЕ.
– Вы думаете, мы умрем?
– Да. Но это не важно. – Он протянул мне пачку. – Закуривай. После книг и девочек, это – самое большое удовольствие. Что бы там Минздрав и активисты ЗОЖа не проповедовали.
Я взял сигарету, сунул в губы. Эльдар взял себе.
Мы по очереди подкурили, разбавляя пещерный запах воска и ладана сладким табачным дымом.
***
Эльдар молча курил, зачарованно уставившись на яму, где веками хранилась наша находка.
– Ваш дед оказался прав, – сказал я. – И вы тоже.
– Теперь можешь называть меня на «ты». Заслужил.
– Спасибо.
– Всегда, пожалуйста.
***
– О чем ТЫ думаешь? – спросил я через две затяжки.
Называть его на «ты» было много приятнее.
– В такие минуты о ВАЖНОМ надо думать, – ответил Эльдар. – Предполагаю, что живыми нас отсюда не выпустят. А если выпустят – долго не проживем.
Он глубоко затянулся:
– Если дед был прав, то желающих обладать ЭТИМ, появится очень много. И все – не чета нам. Твоя подружка, например.
– Ирка? Я пять лет ее знаю. Она обычная несчастная тетка. Никому не нужная, и не интересная. Мы потому и подружились, что я тоже никому не нужен. Я – «совок», она – лесбиянка. А таким у нас…
– Ты глаза ее видел? Когда мы собирались ехать. И как она себя вела, как команды отдавала? И Светку, наверное, укокошила.
– Я тоже думал о Светке. Но… Если кого-то и подозревать в сговоре с бесами, то не Ирку. Она всегда такая. Юрист, одним словом. Баба-мужик. Потому все от нее шарахаются…
Так о чем ты думаешь?
– О том, что никто никогда в жизни меня не любил, – ответил Эльдар.
– Ты два раза был женат. И, кроме этого, думаю, не воздерживался.
– Всем моим женщинам от меня было что-то нужно. Я был им удобен. Но меня не любили – я это чувствовал.
Он бросил оплавленный сигаретный фильтр в яму.
– Порою мне казалось, да и сейчас кажется, что я на время прихожу к людям, исполняю какую-то миссию, и ухожу. Во мне нет постоянства. У меня нет постоянного дома, друзей, привязанностей. Мне всегда приходится рубить корни и сжигать мосты. Я – будто посланник. Только, чей? к кому? зачем? Мне это чертовски надоело! Хорошо, что скоро умру.
Эльдар замолчал. В упавшей тишине было слышно, как в соседних кельях горят свечи.
«Нужно уходить. Усыпленные монахи рано или поздно проснутся…
