Я не сдержался, подступил к деду, обнял за сухонькие плечи. Троекратно расцеловал.
– Спасибо.
– Иди, – дед похлопал меня по спине. – Пусть тебя Истинный Бог бережёт.
Я повернулся, зашагал по тропинке. Хотел обернуться, помахать рукой. Не обернулся. Пересилил комок, подступивший к горлу и колючие слезинки, которые пробивались в уголках глаз. Я почувствовал и понял дедово прощание.
Лесом прошёл до трассы. Сердце болело долгой-долгой разлукой с дедом, однако на душе стало легко и спокойно.
Я не был уверен, взаправду ли случился наш разговор, или его придумал, поддавшись очарованию магической реальности зелёного мира. Но под сердцем чувствовалась упругая сила Хранительницы, а в пакете позвякивал Инструмент – видимо случилось наяву.
Потому я знал, как поступить с духовной семинарией. А ещё знал, что не смогу во всём следовать дедовым советам, потому как должен пройти предназначенный путь, переболеть, отстрадать и стать собой.
Отца Гавриила больше не навещал. Вместо подготовки к духовной семинарии, начал повторять призабытую историю. Летом восстановился в институте, на заочную форму – не хотел мамку оставлять да из Городка вырываться.
Деда больше живым не видел. В конце лета он умер, в одиночестве, в лесу. В ночь смерти во сне пришёл, поведал, что уходит, но не оставит, будет оберегать и следить за судьбой дочери и внука из Небесных чертогов.
Похоронили Деда по завещанию, там, где жил – в лесу, на поляне меж трёх дубов.
Глава десятая
Вечер 23 ноября 1991, Городок
К Городку добрался под вечер. Дорожные воспоминания полуторагодовой давности разбередили сердце, щемили сожалением, смутной печалью.
Особенно горчила смерть деда, которого мне так не хватало. Не шли из головы его откровения о Лилит, дарованной Змее, Люцифере, прочих сказочных персонажах, а ещё переданный хлам, названный магическим Инструментом, который я запрятал в кладовке, подальше от посторонних очей.
Гном недоверчиво хмурился, подленько нашёптывал, что дед у меня был замечательным, но старику перевалило за восемьдесят, и мало ли какие бредни могли заполонить его рассудок.
В дедовы откровения верил и не верил. Но молчал. Расскажи кому, даже Юрке – пальцем у виска покрутит. Самое удивительное, что Хранительница не откликалась на мои сомнения, будто они её не касались.
Однако те проблемы остались в прошлом. Стоило выйти из автобуса, ступить на городецкий асфальт, как воспоминания растаяли во влажной реальности. Малая родина встретила полумраком, заштрихованным серой моросью. Возле автостанции тлели два подслеповатых фонаря, но дальше, за их жидкими ореолами, окружающее пространство растворялось в промозглой тьме.
