– Ничего подобного, я бы попросил!.. – на последнем слоге его голос сорвался на фальцет.
Активист поднял ладони, призывая публику успокоиться, однако на него не обратили внимания.
Блондинка из первого ряда оживлённо выдала:
– А вдруг он сам был криминальный авторитет?! Ездил туда-сюда, возил контрабанду. Или наркотики. Ведь никаких подозрений! А потом что-нибудь случилось. Он прятался, но нужно было отвезти последнюю партию… ну, того, что он там возил. По дороге на него напали. Ранили. Он доехал до нас, но понял, что уже слишком поздно, поэтому поджёг автобус. Чтобы скрыть улики.
Высокий парень, заслышав это, оживился, но я торопливо повысила голос:
– Погодите! Моя идея заключалась в том, чтобы обелить память покойного, а не выдумывать про него чёрт знает что.
Организатор закивал с готовностью:
– Именно! Может, кто-нибудь ещё поднимется сюда и скажет?.. Только не про инопланетян, пожалуйста.
Засмеялись все, кроме высокого.
Переступив с ноги на ногу, я финально оглядела толпу и направилась к спуску с помоста.
Женщина с сумками, приговаривая:
– А вот пропустите, давайте я скажу, – протолкалась к деревянным ящикам и поднялась.
Стало видно, что вместо двух вчерашних сумок у неё в руках только одна, размером поменьше, однако из точно такой же красной клеёнки.
Женщина обвела взглядом собравшихся:
– Я вот это… Кхм… Хочу так сказать. Девчонка права. Он был хороший человек! И нечего теперь врать. Он каждый день приезжал и вёз нас. Хоть по жаре, хоть по снегу. Для нас он всё делал правильно. И если он… Ну, мы не знаем, какой он был. Может, жену бил или что. Но нам это и не важно. Он был хороший водитель. Поэтому теперь мы должны его поблагодарить, – она подумала ещё, добавила: – Да, вот так! – и начала спускаться. Кто-то из первого ряда подал ей руку.
Организатор вышел на середину помоста и строго оглядел притихших людей:
– Вот на этой вот ноте я предлагаю почтить память погибшего минутой молчания.
Все склонили головы. Рядом со мной щеголеватый парень заинтересованно косился из-под чёлки на девушку справа. Заметив мой взгляд, он вызывающе ухмыльнулся в ответ, но я отвернулась – не моё дело читать кому-либо морали.
Негромко переговариваясь, люди выходили из тёплого и светлого магазина в слякоть осеннего вечера.
Я остановилась и закурила. Интересно, придёт ли кто-нибудь на мои похороны, и если придут, что они скажут обо мне?
