Люди вокруг закивали.
Ободрённая, я продолжила:
– Но дело в том, что мы не знаем этого точно! Мы ругаем водителя, но он мог быть жертвой каких-то обстоятельств.
Организатор задумчиво посмотрел на меня:
– Точно-точно, всё это не так просто! Всегда приезжал вовремя, и вдруг такое. Даже если запил, то не на неделю же!
Я подняла указательный палец, подчёркивая свои слова:
– Не зная, мы не должны с ходу осуждать человека.
Все уставились на меня, словно услышали что-то умное. Хм, а у меня неплохо получается. Может, сменить профессию?
Активист вдруг воскликнул:
– Он не знал, какое было число! Я вот забыл, а сейчас вспомнил. Хотя он говорил очень тихо, но про число точно сказал – тридцать первое. То есть он думал, что сейчас – это неделю назад. Я ведь тогда решил, что он пьяный, поэтому несёт пургу и говорит неразборчиво… Но мало ли что…
В толпе перед помостом, справа, высокий парень спросил:
– Как это можно – не заметить целую неделю?
Я покачала головой, переглянулась с организатором. Над толпой повисло задумчивое молчание.
Симпатичная блондинка из первого ряда:
– Может, болел?
Активист возразил:
– Тогда нам бы дали другого водителя. Видимо, руководство было не в курсе, что он не выходил на рейс.
Девушка упорствовала:
– А если он не хотел, чтобы они знали? Лечился тайно.
Я скептически скривилась:
– И рисковал работой? К тому же тогда он бы знал, какое число. А кстати, почему в автобусе не было пассажиров?
– Это не редкость, особенно к зиме, – сиплый голос организатора звучал уверенно. – Обычно именно у нас народ набивается.
На пути сюда в автобусе было не меньше десятка человек, однако я решила не напоминать во всеуслышание о своём статусе приезжей. Настроение у людей изменчиво, как прибой. Тот прибой, что был когда-то, – сейчас, говорят, его уже нет, а впрочем, никто не рискует приближаться к побережьям, так что это не проверить.
Высокий парень выкрикнул:
– Всё это таинственно! Сначала он пропал. Потом въехал в поле. И почему машина загорелась?
Я:
– Курил в кабине? Окно не открыл, потому что холодно, он ехал быстро. Может, ему стало плохо. Инфаркт или инсульт. Поэтому и разговаривал неразборчиво. Сигарета упала, и всё вспыхнуло.
Женщина с сумками:
– Инсульт – страшная вещь! Вот у меня у брата был инсульт, так он ушёл вечером с работы, а домой не пришёл. Был человек – и нету.
Люди согласно загудели.
Высокий недовольно покачал головой.
Я подняла брови:
– А какая у вас теория?
Он фыркнул:
– Больно всё у вас просто. Всё можете объяснить, да? Инсульт – и никаких вопросов. А я считаю, что мы должны вопрошать. Человек умирает, когда умирает его любопытство!
