Когда он уже подходил к дому, навстречу из-за угла вырулила троица подростков. Малюта внутренне подобрался. Утвердиться в этом зыбком мире можно было только собственной волей. Подавить ублюдочные глюки внутри себя и всего делов. Воля и разум!
Поравнявшись с подростками Малюта, специально выставил плечо и толкнул одного, самого крупного. Тут же развернулся к нему лицом. Достал руки из карманов.
Парень шарахнулся от него, буркнул «извините» и вся троица зашагала дальше, сверкая голыми лодыжками.
Ха, подумал Малюта. Вот так. Вот так и будет. Это я хозяин своей жизни. Я.
Около подъезда стола красная «чебурашка». Малюта, не замедляя шаг, смачно сплюнул в ее сторону. Пошла ты. Ты давно сгнила. Нет сейчас таких машин. Не дожили. Он потянул за ручку подъезда, отметив где-то в сознании, что куда-то делась железная дверь с кнопками домофона и пластиковая доска с объявлениями.
Тут губы и нос ему сплющила чья-то широкая ладонь, зажав так, что не пискнуть, не крикнуть. Даже вздохнуть нельзя. Какая-то сила оторвала его от земли и понесла. Малюта размахивал из стороны в сторону руками и ногами, но они были какие-то слишком маленькие, ненадежные по сравнению с этой грубой силой, которая запихала его в багажник красной «чебурашки». Дверцы с противным скрежетом захлопнулись.
Внутри было тесно и душно, как в яме. И темно. Пахло землей и лежалым мясом, которое достал из морозилки размораживаться да так и забыл. Под ногами хлюпало. Малюта отчаянно застучал кулачками по обшивке.
Машина, внутри которой он сидел, резко рванула с места, и он упал, уткнулся носом обо что-то твердое. Только недавно сросшийся нос хрустнул – на подбородок и грудь потекло.
Малюта кричал. Его бросало по всему багажнику, било о холодные борта. Но он держался, вставал на колени и колотил руками, что было сил. Он кричал. Кричал. Боролся. Кричал и боролся, пока не осип и не устал.
Он снова ударился лицом о стенку. Машину подбросило на очередной яме. Малюта ухватился за что-то, потянул на себя с ужасом понимая, что он держит чью-то руку с холодными, безжизненными пальцами. И эта рука поддается, не сопротивляется, потому что она как бы существует сама по себе и к ней не прилагается какое-нибудь тело.
Тогда Малюта решил, что с него хватит и потерял сознание.
***
Холодно.
Холодно и мокро.
Малюта сел. Все тело болело. В позвоночник, казалось, воткнули ледяной штырь. Малюта сильнее запахнулся в кожаную куртку. Черт возьми, где это он?
