Они направились к дому на окраине, где сейчас были остальные. Быстро, по-южному стремительно стемнело. Они ушли из мест, где предпочитали коротать вечера отдыхающие, людей вокруг почти не было. Ночной воздух был теплым и пах прокаленной солнцем, горячей землей и сухими травами, чей аромат в темноте, казалось, делался еще более густым, чем днем. Вовсю заливались цикады, их трескотня складывалась в волны, похожие на морской прибой.
Марк ощутил, как действительность снова начинает расслаиваться, подобно луковице. По обе стороны дороги замелькали кошачьи тени. Кошки бежали в одном с ними направлении, замирали, с любопытством озираясь вокруг, садились и вдруг начинали вылизываться, потом опять вскакивали и устремлялись следом. Они убегали вперед, потом останавливались и оглядывались на двух людей, дожидаясь, пока те поравняются с ними.
Марк и Ника шли молча. Он хотел было спросить, чем она занимается, но вспомнил их вчерашние вежливые взгляды, которыми они его одарили, стоило ему начать рассказывать про свою жизнь. Спрашивать о прошлом, о том прошлом, о котором он, по их словам, забыл, было, как сказала Фани, тоже неправильно. Но так хотелось все же прервать эту тишину, в которой они шли вместе и в то же время не вместе, что он просто сказал, кивнув в сторону обочины: «Кошки». «Ага, кошки», – весело подтвердила Ника и неожиданно сказала «мяу», обращаясь не то к Марку, не то к их хвостатому эскорту. Значит, она тоже их видела. Значит, они оба находились сейчас и в этом слое действительности. Тишина была уже нарушена, и он задал, по его мнению, один из самых глупых вопросов: а что она слушает, в смысле музыку. От скопившихся на языке непроизнесенных слов во рту набралась слюна, и это прозвучало, как «Што ты шлушаешь?». «Шлушаю? – переспросила она, засмеявшись, – Шуберта, Шопена и Шенберга. А! Еще Штокхаузена и Шнитке!». Он так и не понял, то ли это была правда, то ли такая вот шутка на букву «ш». Она поинтересовалась у него, как прошел день. Хорошо, ответил Марк. Вдаваться в подробности не было смысла – это бы стало еще одной историей о его жизни. Это здорово, обрадовалась Ника. А ее день? Она… летала? Нет, хотела дождаться его. Они ведь полетают сегодня снова? – тихо, но с надеждой спросила она. Марк сказал, что очень бы хотел. Хотя и не знает наверняка, получится ли у него. Конечно, получится, успокоила Ника. «Только давай сегодня все-таки поднимемся выше?» – предложила она. Чтобы не просто побарахтаться в молочной пене. Чтобы по-настоящему. Чтобы он на самом деле открыл для себя второе небо.
