– Спасибо, тётя Таня, – сказала Маша, улыбнувшись, после чего приступила трапезе.
Я улыбнулась и, пожелав приятного аппетита, пошла на свою кровать. Сижу там, пытаясь читать, а сама думаю: «Не обиделась бы девчонка. Я хотя и по простоте душевной её ребёнком назвала, без злого умысла, пошутила, проще говоря, но чего не может быть!». Покончив с ужином, Маша вымыла посуду и отнесла всё в буфет. Когда она вернулась, я сидела на кровати и листала каналы телевизора.
– Можно с вами посидеть, тётя Таня? – спросила Маша, и я сказала «да». Через некоторое время я краем глаза заметила на лице светлую, но вместе с тем печальную улыбку.
– Что случилось, Маша? – спросила я, отвернувшись от телевизора.
– Да я вспомнила ваши слова про ребёнка, – ответила Маша.
– Маша, да я это сдуру ляпнула, в шутку, если хотите! – сказала ей я. – Вы извините меня, пожалуйста!
– Ну, почему сдуру? – возразила Маша. – Если честно, я бы была и рада побыть для кого-нибудь этим ребёнком, чтобы обо мне заботились, дарили любовь и ласку… Чтобы я была кому-то нужна. – Тут она не выдержала и, закрыв глаза ладонями, заплакала. – И я была бы рада, если б у меня была такая мать, как вы, – продолжала Маша, немного погодя. – Мать, к которой я могла прийти в любое время за советом или добрым словом; мать, с которой бы я делилась и радостью, и грустью; мать, которой бы я отдала всю себя, которую бы обнимала, целовала и которой говорила: «Я тебя люблю».
На последних словах у Маши в голосе снова появилась плачущая дрожь. Признаться, и у меня от этих слов к горлу подкатил ком – и я не могла что-либо ей ответить. Я обняла Машу, и мы обе заплакали. Если с Машей всё понятно, то я заплакала главным образом оттого, что вновь услышала слова, которых мне очень сильно не хватало всё это время.
– А знаешь, я не против! – сказала я, немного придя в себя. – У тебя будет мать, моя девочка! Самая настоящая и родная! В конце концов, если честно, и я тебя люблю.
– Вы серьёзно? – спросила Маша, тоже слегка успокоившись и вытирая слёзы (она даже не заметила, что я перешла на «ты»!).
– Абсолютно! – уверенно сказала я. – И ничего, что ты меня пока будешь звать тётей Таней; привыкнешь – назовёшь мамой. Или сделаешь это тогда, когда сама захочешь.
– Спасибо, тётя Таня, – сказала Маша, улыбаясь. – А можно мне вас поцеловать? Просто так, потому что вы человек добрый.
– Можно! – сказала я уже тоже веселее. – Только одна маленькая просьба: давай попробуем быть на «ты»!
