В крепости жил один старый солдат – Никола Рябой. Сражатель многих кампаний, почти ослепший от дыма и гари, он кашлял и хромал, казалось, на обе ноги и пользовался небывалым авторитетом в гарнизоне.
Александр сам многому научился у старика, и теперь, в надежде узнать хоть что-то, спросил у него про графа Алябьева с дочкой.
Как оказалось, не зря. Никола сам лично Алябьева не знал, да вот говорили солдаты, что в Северской кампании он вывел из-под обстрела своих солдат, так ещё и бил неприятеля весьма успешно.
А вот уже во время последнего похода, лет семь назад, столкнулся он с Антипом Меженским. Человеком добрым, дворянином честным – но бедным до крайности. И вот уже этот Антип рассказал про то, что ждут его друг старинный с дочкой в гости. Друг – граф настоящий, Алябьев Василий, а дочка – то ли Ксения, то ли Оксана, то ли вовсе Аксинья. Кто ж разберёт теперь – столько лет прошло.
– А где ждали-то его? Не сказал он тебе, Никола Власьевич, куда направляется?
– А черт знает его! Ранили его тогда, может, вовсе чушь какую нёс. Одно твердил – на север, на север. Сердце крепости, слышишь! Вы поглядите, какие у нас на севере крепости есть, Ваш Сиятельство.
– Спасибо, дедушка, спасибо! Век не забуду!
Круг поиска значительно сузился. На севере было несколько крепостей, и всего у трёх было сердце – Маретинской, Литской да Остожской.
Ну что ж, беглянка-Ксения, скоро свидимся!
В том, что он найдёт её, Александр не сомневался ни минуты. Найдёт, да зашлёт сватов!
А что? Идея-то неплохая…
Очень даже неплохая идея!
Проснулся Александр от громкого лая крепостных собак.
Рано – часа четыре утра. И кому потребовалось в гости приехать в столь необычное время?
Во дворе заржала лошадь, послышались голоса.
Александр выглянул в окно, широко распахнутое по случаю жары. Посыльный отца спешивался, передавая поводья конюхам. По брусчатке нетерпеливо стучали копыта разгоряченного скачкой жеребца.
Володковский быстро оделся и поспешил вниз.
– Александр Викторович, Вам батюшка просил письмо передать и без промедления выдвинуться! – Подскочил к нему запыхавшийся гонец. Совсем мальчишка, лет тринадцати – уставший и чумазый, наверняка, гнал лошадь без отдыха… Рыжие волосы спутались, из-под лохматой чёлки сверкали глазищи.
– Давай письмо, да отдохни. Голодный?
– Да… То есть, никак нет, Ваше сиятельство!
– Беги на кухню, тебе молока нальют, да пирог дадут.
Мальчишка радостно улыбнулся, поклонился и ускакал – точно, голодный.
